Кратеры в огне   ::   Тазиев Гарун

Доли секунды оказалось достаточно, чтобы толстое сукно брюк опалилось, в нос ударило запахом горелой шерсти.

Обещающее начало!

О, черт! Еще трещина, и на этот раз широкая. Перешагнуть ее не удастся, придется прыгать. Смущают наклон и шлаковая осыпь, на которую, перепрыгнув, нужно будет встать. Если не удержусь, покачусь по склону до дна воронки, где поджидает пламя. Прогулка вдруг начинает казаться преждевременной, и а замираю в нерешительности. Но стоять долго на месте невозможно: жар под ногами становится нестерпимым, сквозь шлак пробиваются газы, припекая подошвы. С каждой секундой все настоятельнее надо выбирать: прыгать или отступать.

Прыжок – и я по ту сторону трещины. Масса шлака сразу же начинает скользить вниз, но мне удается удержаться. Как это часто бывает, страх заставляет переоценивать препятствие. Теперь я пробираюсь по широкому верху шлаковой стены, ограждающей пропасть. Взрывы следуют друг за другом в правильном ритме с промежутками от 60 до 80 секунд. Пока что ни одна бомба не упала на моей стороне, и я осмелел. Несколько успокаивало и то, что две бомбы одного и того же залпа падают на расстоянии 2—3 метров одна от другой. Утешительное обстоятельство.

Одно из преимуществ вулканической бомбардировки перед артиллерийской – это относительно медленное падение бомб, за которым глаз легко может уследить. И потом, вулканические бомбы не рвутся... Но какой грохот, какой ужасающий непрерывный рев сопровождает их извержение из недр Земли!

Пользуюсь короткой передышкой, чтобы торопливо пройти опасный северо-восточный сектор, затем останавливаюсь на несколько секунд, чтобы проследить за извержением, после чего иду дальше на приступ северного участка. Здесь край кратера сузился настолько, что превратился в острое ребро; идти по нему, сохраняя равновесие, было настолько трудно, что я решил не рисковать, а идти дальше немного ниже по внешнему склону конуса.

По мере того как я продвигался все дальше под грохот взрывов, мной начал овладевать восторг. Властный призыв к быстрому действию совершенно прогнал страх. По тому, как натянулась кожа опаленных щек, я понял, что сжатые губы непроизвольно растянулись в довольную улыбку. Но, внимание!

Внезапное яркое свечение предупредило, что я приближаюсь к пылающему каналу вулкана. Канал в действительности не вертикален, а имеет легкий наклон в северо-западную сторону; оттуда можно беспрепятственно созерцать магму, пылающую яркой желтизной и словно колышущуюся от жара. Зрелище настолько захватывающее, что я застыл на месте.

Но едва я шелохнулся, как желтый цвет внезапно превратился в белый, и в тот же миг я ощутил сильный толчок; звук грозового разряда наполнил уши, и в воздух взлетела раскаленная добела масса. Неподвижно, с перехваченным горлом, слежу я за букетом красных ядер, медленно описывающих правильные кривые. Мгновенная задержка, а затем... огненный град. На этот раз предупреждение запоздало, и я оказался в самом его центре.

Сжавшись в комок, слежу за разверзнувшимся сводом, насыщенным угрожающим свистом. Кругом падают и с приглушенным шлепком расплющиваются комья тестообразной лавы. Темная масса летит мне прямо в лицо.

Инстинктивно отскакиваю и чувствую, что ком распластывается в нескольких сантиметрах от моей левой ноги. Но посмотреть нет времени: новый снаряд, новый шаг в сторону – на этот раз падение еще ближе... Потом гудение ослабевает, еще несколько раз слышится свист, и ливень кончается.

Вам приходилось когда-нибудь задумываться над состоянием улитки, вылезающей из раковины? Я его живо представил, когда высовывал втянутую в плечи голову, распрямлял спину, плечи и разжимал стиснутые в кулаки руки.

Все это хорошо, но задерживаться здесь было опасно, и я заторопился дальше.