Лесник   ::   Эмар Густав

— Клянусь, сеньорита…

— К чему клятвы между нами, граф! — перебила донья Линда с живостью. — Поберегите их для лучшего случая. Вашего первого уверения для меня достаточно.

— Вы ангел! — ответил он с легким поклоном.

— Не ошибаетесь ли вы? Кто знает, быть может, я демон?

— Скорее, и то и другое, сеньорита.

— Как вы объясните это?

— Очень легко, сеньорита: очевидно, вы ангел по сердцу и красоте.

— Прекрасно… а демон я по чему?

— По уму.

— Вот ловкое объяснение, за которое я вам очень благодарна, сеньор дон Фернандо, и свою признательность скоро докажу на деле.

— Сеньорита!

— Почему же нет? Я принимаю живое участие во влюбленных, — продолжала она, понизив голос, — в них всегда есть что-то наивное, трогающее мое сердце. Я взяла вас обоих под свое покровительство.

— Не знаю, как выразить, насколько ваша доброта…

— Не отпирайтесь напрасно, граф, Флора мне все сказала, у нее нет тайн от меня.

— А вы откровенны с ней?

— Да ведь мне нечего и сообщать, дон Фернандо! Единственная тайна женщины — это любовь, я же никого не люблю.

— Никого не любите?

— Кроме вас, быть может, — отчетливо произнесла она с великолепным пренебрежением, — кого же иначе прикажете мне любить здесь? Вы любите мою подругу и потому, конечно, — засмеялась она, — должны иметь для меня заманчивость запрещенного плода. Но я не завистлива и не любопытна; если бы вместо нашей прародительницы в раю оказалась я, клянусь вам, я не съела бы яблока!

— И для всего человечества это было бы величайшим несчастьем.

— Почему же?

— Мы не знали бы любви!

— Опять хороший ответ… но любовь — благо ли это?

— И благо, и бедствие, но, в общем, страсть благородная, великодушная, которая открывает в сердце все могущество вложенных в него жизненных сил и делает его под влиянием страсти способным на великие и геройские подвиги.

— Или ужаснейшие злодеяния, — возразила донья Линда, насмешливо, — не так ли, сеньор?

— Вы позволите мне, сеньорита, после вашего признания с минуту назад, не приступать к дальнейшим прениям по этому поводу? Иначе мы никогда не договоримся.

— Я тоже так думаю, не сердитесь на меня, граф… А вот и благородный вельможа, отец которого был мясником в Пуэрто-Санта-Мария, сеньор дон Пабло Сандоваль, решается наконец пройти в столовую. Пожалуйста, будьте нашим кавалером, в награду за такую любезность мы посадим вас за столом между нами. Когда вам наскучит правая соседка, обратитесь к левой, со стороны сердца, чтобы легче было выносить скуку.

— Как бы я любила тебя, злая, если бы ты не дразнила меня так безжалостно! — улыбаясь, вскричала донья Флора.

— Уж не жалуешься ли ты, чего доброго? Я добровольно вызываюсь в покровительницы, охраняю, а на меня изволят гневаться! Да ты просто неблагодарная! — И девушка разразилась хохотом.

Завершив осмотр корвета, губернатор в нескольких словах похвалил экипаж, но особенно он порадовал людей, передав боцману крупную сумму для раздачи ее всем поровну.

Щедрость эта вызвала оглушительные крики: «Да здравствует губернатор!» — крики, приятно защекотавшие ухо достойного сановника.

Капитан подал знак, и на корвете не осталось и следов тревоги, все опять приняло свой нормальный вид.

Вскоре дон Пабло Сандоваль пригласил своих гостей пройти в столовую, где их ждал завтрак.

Радушное приглашение вызвало общую радость: было за полдень, и все чувствовали голод.

Девушки действовали так ловко, что сумели, согласно обещанию доньи Линды, посадить дона Фернандо между собой, к тайному неудовольствию дона Пабло, который собирался посадить губернатора по правую руку от себя, а графа — по левую; но тут женская воля взяла верх, и капитану пришлось довольствоваться, при большом сожалении, соседством дона Хесуса Ордоньеса.