Майлз Уоллингфорд   ::   Купер Джеймс Фенимор

Она была ужасно взволнована, хотя, по счастью, узнала, отчего так пронзительно кричала Хлоя и о замешательстве на палубе лишь тогда, когда стало известно, что я вне опасности. Потом Люси рассказала ей обо всем чрезвычайно осторожно, как подсказывало ей ее доброе любящее сердце. За мной послали, как я уже говорил, и встретили меня ласково и бурно, как любимую вещь, которую ее владелец уже считал навсегда утраченной. Мы все были еще сильно взволнованы, когда мистер Хардиндж появился в дверях каюты с молитвенником в руках. Он попросил нашего внимания, и, когда все находящиеся в обеих каютах преклонили колени, этот добрый простодушный старик прочитал несколько молитв, «Отче наш», завершив молебен благодарственной молитвой о счастливом возвращении с моря. Дай ему волю, он прочитал бы даже молитвы, положенные при бракосочетании, да и вовсе не оторвался бы от молитвенника.

Трудно было сдержать улыбку, наблюдая такое истое благочестие в сочетании с детскою наивностью, кои обнаружила последняя молитва, однако столь же трудно было не растрогаться от подобного проявления подлинного религиозного чувства. Моление возымело благотворное действие на наши чувства, в особенности умиротворив взволнованных дам. По окончании его я вышел в кают-компанию, где сей высокочтимый пастырь заключил меня в свои объятия, поцеловал, точно как бывало в детстве, и громогласно благословил. Признаюсь, я был вынужден выбежать на палубу, чтобы скрыть душевное волнение.

Спустя несколько минут я вполне овладел собой и распорядился поставить паруса, дабы следовать далее нашим курсом вверх по реке; мы оказались позади «Орфея», некоторое время держались следом, но вскоре обошли, стараясь соблюдать значительную дистанцию, — я весьма сожалел, что не поступил подобным же образом при первой встрече с ним. Поскольку миссис Дрюитт и две ее дочери отказались покинуть Эндрю, нам пришлось принять в нашу компанию всю семью, пожалуй, без особого нашего желания. Признаюсь, я был настолько эгоистичен, что немного сетовал, впрочем лишь про себя, на то, что люди эти всегда попадались мне на пути в те короткие промежутки времени, когда мне доводилось бывать рядом с Люси. Что было делать? После того как поставили паруса, я уселся в одно из кресел на верхней палубе и в первый раз смог предаться размышлениям обо всем, что недавно произошло. За этим занятием меня застал Марбл, он сел рядом, крепко пожал мне руку и завел разговор. В это время на баке note 3 стоял Наб, переодетый в сухую опрятную одежду, по-моряцки скрестив руки на груди; он стоял так недвижно, словно не ощущал и дуновения ветерка, изредка, впрочем, не выдерживая направленных на него взглядов и улыбок Хлои, ее неподдельного восторга. В эти минуты слабости негр наклонял голову и разражался смехом, затем, внезапно выпрямившись, вновь напускал на себя важный вид. Пока разыгрывалась эта пантомима, на корме шел неспешный разговор.

— Судьба уготовила для тебя нечто необыкновенное, Майлз, — продолжал мой помощник, выразив свою радость по поводу того, что я нахожусь в добром здравии, — нечто в высшей степени необыкновенное, поверь мне. Сам посуди — сколько удивительных событий произошло с тобою: сначала ты выбрался на корабле с острова Бурбон — раз, затем на другом корабле из залива Делавэр — два, далее ты так ловко избавился от французского судна в Английском канале note 4 — три, затем эта схватка с проклятым Меченым и его дружками — четыре; возвращение «Кризиса» — пять; потом ты, с позволения сказать, подобрал меня в море, меня, беглеца-отшельника, — шесть; и вот теперь, в этот самый день, в седьмой и последний раз ты сидишь, живой и невредимый, после того, как погружался на дно Гудзона не менее трех раз, да еще с таким увальнем на шее! Сдается мне, ты единственный из живущих, который тонул три раза и вот теперь предстал перед нами, чтобы поведать об этом.