Сиреневый туман, любовь и много денег   ::   Черкасов tm Дмитрий

Витька Пантелеев, с которым Роман впервые еще в школе напился портвейна; Витька, которого Ромка однажды спас от кровожадной кавказской овчарки? друг, которому Бекас безоговорочно верил, предал его.

Когда два года назад они создали АОЗТ по производству совершенно оригинальных систем квартирной сигнализации, все дело умещалось в мастерской площадью в 30 квадратных метров. Роман и Витька, хотя и были акционерами-начальничками, работали в мастерской наравне со всеми, подгоняя друг друга мечтами о благополучной и красивой жизни. Через несколько месяцев полукустарный цех превратился в процветающий сервисный центр «Бордер», занимавший отдельный флигель на проспекте Лажечникова и имевший 26 сотрудников, не считая двух секретарш и пса Чайника, приблудившегося еще в бедное время, а теперь вольготно обосновавшегося на финском паласе в приемной.

Друзья понимали, что расслабляться рано, и не покупали себе ни «мерседесов», ни квартир, вкладывая всю прибыль в развитие бизнеса. Бекаса согревало еще и сознание того, что он работает для Ириши, Витькиной жены, в которую Бекас был давно и тайно влюблен. Впрочем, тайной это не для кого не было, не исключая Ирину и ее мужа.

Витька Пантелеев сам рассказывал, что Ирка называла Бекаса «мой верный рыцарь». И его бескорыстное служение даме сердца и тайное обожание ее светлого образа были предметом их постоянных шуток за ужином и даже на супружеском ложе.

Однажды зазвонил телефон, и он услышал Иркин дрожащий от волнения голос:

— Ромочка! Милый! Бросай все и приезжай ко мне, родной! Я поняла, что все годы любила только тебя! Бекасик мой! Я жду тебя… Я хочу тебя… Сейчас. Сию минуту…

— Подожди, Ириша, — трубка билась тогда в руке Бекаса, как сердечная мышца. — Что ты такое говоришь? Я же для тебя… Я все для тебя… Но ведь так же нельзя. Ты пойми меня. Твой друг, то есть твой муж — мой друг… Я не могу предать…

— Значит, ты меня не любишь!

— Я… Я люблю тебя…

— Говори громче, тебя плохо слышно!

— Я люблю тебя! Но…

И тут Бекас услышал дуэт хохочущих супругов по параллельным телефонным аппаратам:

— С Первым апреля, Бекас! Мы тебя тоже очень любим. Привет…

Через год после этого случая объявился крупный заказчик, заговоривший о сумме с пятью нулями в долларах США. Вот тут-то Витек и выкинул финт, которого Бекас ну никак не мог ожидать от старого школьного друга.

* * *



Однажды, придя утром в офис, он увидел своего приятеля, сидящего за столом в совершенно растерзанном виде. Почти непьющий Пантелеев был пьян. Без галстука, в расстегнутой рубашке, он, горестно обхватив руками голову, сидел, тупо уставившись в лежащие перед ним бумаги. В руках Витька мял женские трусики с розовыми кружавчиками.

Бекас, решив, что источник огорчения должен находиться в этих бумагах, а не в трусиках, взял документы со стола, чтобы посмотреть, но Пантелеев, выхватил их у него, смял и бросил в угол.

— Что случилось? — спросил тогда Бекас, присев на край стола.

Пантелеев помычал, повозил руками по лицу и вдруг, махнув в воздухе трусиками, быстро и четко произнес:

— Они украли мою Толстую и требуют выкуп. Вот. Только трусы оставили.

«Толстой» Пантелеев в шутку называл свою жену. Ирина была красивой девчонкой с весьма изящной и миниатюрной фигуркой.

— Кто — «они»?

— Не знаю… Эти… злоумышленники. А какая разница?

— Ну, в общем, конечно, разницы нет, — согласился Бекас. — И что им нужно?

— Угадай с трех раз, — горько усмехнулся Пантель.

— Сколько?

— Не все так просто. Они хотят, чтобы я как директор переписал на их имя все дело.

— Все дело? — удивился Бекас, — А рыло у них, того… не треснет?

— У них ведь Ирка… без трусов.

Настала неприятная пауза. Оба смотрели на розовые кружавчики.