Мы еще встретимся, полковник Кребс!   ::   Соколов Борис Николаевич

Украина горела под пятой Краснова и Скоропадского. На западе бряцали оружием германские полки… Английский разведчик Сидней Рейли со своим дружком Джорджем Хиллом в Москве готовил убийство Ленина. Тридцатого августа в Петрограде убили Урицкого. Дзержинский с группой чекистов бросился в Питер. Но там его нагнало сообщение о покушении на Ленина. Ночью он выехал обратно в Москву. Березовский был с ним.

– Ты думаешь, там легче? – нахмурившись, спросил его Дзержинский, когда Березовский попросил направить его на фронт.

– Легче! – убежденно ответил он. – Там знаешь, где враг.

– Значит, ищешь, где спокойнее? – прищурился Дзержинский. Березовский опустил голову. – Партия знает, где ты нужней! Я не слышал твоей просьбы. Иди!

Березовский навсегда запомнил эти слова.

Казалось, он забыл о сидящих за его спиной – спокойном и неторопливом Обловацком, подвижном и задиристом Строгове – людях, которых он посылает в далекую, не всем хорошо знакомую пограничную республику, и о своем помощнике Бахметьеве. «Что это… старость? С чего это я вдруг ударился в воспоминания?» – спохватился Березовский. Он улыбнулся и снова заговорил спокойно и четко:

– Анализируя все известное нам, чувствовали, что дело обстоит значительно серьезнее, чем предполагали вначале. Но многое еще основывалось на интуиции – фактов не хватало.

В результате кропотливой работы мы установили, что связь между бандой и ее зарубежными хозяевами поддерживали подводные лодки, а также многочисленные, безобидные на вид турецкие фелюги, курсировавшие вдоль побережья. Ведь лесистые бухты, расположенные на побережье селения, монастыри и развалины древних замков исключительно удобны для встреч, снабжения оружием и боеприпасами, передачи сведений.

И вот в разгаре этой работы Дробышев, по тем сведениям, которыми я располагаю, попадает в ловушку, как мальчишка, губит своего спутника и, возможно, себя!

Березовский смял папиросу.

– Разрешите, Василий Николаевич, – поднялся Обловацкий.

– Пожалуйста, Сергей Яковлевич, – сказал Березовский и жестом предложил ему сесть.

– Жив ли Дробышев?

– Последнее сообщение из Сухума поступило в четыре часа. Сейчас, – он посмотрел на часы, – одиннадцать. Семь часов назад он был жив, но без сознания. Положение его тяжелое.

Начальник управления нажал кнопку настольного звонка.

– Свяжитесь с Сухумом, узнайте, как состояние Дробышева, – сказал он появившемуся в дверях секретарю.

– Где и как произошла стычка? – встав, спросил Строгов.

– Еще не все ясно. По имеющимся у нас сведениям, шестого февраля вечером Дробышев с оперативником милиции Зарандия выехал в небольшое селение Мерхеули. – Он снова подошел к карте и показал: – Это в двадцати километрах от Сухума в сторону Клухорского перевала. По словам хозяина дома, у которого ночевал Дробышев, некоего Квициния, ночью к ним постучался неизвестный. Лицо его было закрыто башлыком. Переводчиком был Зарандия, который знал этого человека. После беседы, продолжавшейся около часа, посетитель ушел. Перед рассветом Дробышев с Зарандия ушли в небольшое горное селение Бак-Марань, расположенное в двух-трех километрах на северо-запад. Часа через два в Бак-Марани послышалась стрельба.

Прибывшие из Сухума пограничники обнаружили у дома жителя Бак-Марани Минасяна убитого Зарандия и в бессознательном состоянии тяжело раненного Дробышева. Стрелявшие в них, несомненно, ночевали в доме Минасяна и после перестрелки ушли в лес. Вместе с ними скрылся и Минасян. Необходимо заметить, что он известен нам как контрабандист и антисоветский элемент.

– Установлено ли, кто приходил к Дробышеву ночью? – поинтересовался Обловацкий.

– Еще нет. Зарандия убит, а Дробышев… – Березовский запнулся.