Не говори ты Арктике - прощай   ::   Санин Владимир Маркович

А как определиться по широте – пока не ясно… Чуков четвертый день в торосах, пройдено тридцать километров от острова, что тоже почти равнозначно срыву маршрута, и 1 мая они на ЗФИ уже не попадают…»

«Чуков за вчерашний день продвинулся на один километр. Принимает решение возвращаться на Ушакова. По вечерней связи передал: „У меня как в Венеции, сижу на льдине 100×160 метров и дрейфую в полынье, гребу лыжами“.

«Сегодня к обеду опустилась „белая мгла“. Я впервые встречаюсь с этим явлением. Находишься как в куске ваты. Горизонта нет, теней нет, со всех сторон одинаково бело, рельеф не читается, можно с одинаковым успехом провалиться в трещину или стать на надув…»

«Перед лицом опасности группа сплотилась. Решаем все коллегиально и быстро. Трещины и разводья перестали считать, просто их преодолеваем (раньше считали – сколько). Воткнулись в полынью, обхода нет. Решаем переправляться на лодке. При высадке на том берегу Яровой пробил лодку, а при таком морозе заклеить резиновую лодку – дело безнадежное. Но благодаря Николаеву это все же удалось, с привлечением примуса. И снова неудача. Под лед провалился Павел. Срочно переправляемся, ставим палатку и пытаемся его согреть. Время потеряно, выход задерживается до шести утра».

«Сегодня тяжелый день. Все в разводьях, торошение, подвижки. Дело осложняется туманом, идем как в паутине. Масса трещин от ста пятидесяти сантиметров до одиннадцати метров. Все это дышит, трещит, рушится… На лыжах скребемся на торосы, проламываемся сквозь ледовую кашу; снежные поля теперь редкий подарок. Скорость снизилась еще больше. Сегодня появилась еще одна опасность – снежные надувы на тонком льду разводьев. Это волчьи ямы. Они создают видимость надежного моста, а когда становишься на них, резко проваливаются. Первым влетел Витя Николаев, а через час на таком мосту ушел почти полностью под воду Гашев. Не окажись надежной льдины рядом, Сергею никто не смог бы помочь, так как он шел первым и далеко впереди, подойти к нему мы не успевали. Сережа сам уцепился за льдину и выбрался на лед, в воде он был две минуты. Тут же разбили палатку, раздели Гашева, уложили в спальник, дали выпить чай. Яровой задал ему вопрос: „Как узнать, лед держит или нет?“ Гашев ответил: „Понимаешь, Витя, тут все просто: если ты только по пояс в воде, значит, лед еще держит, а если, как я, по уши, то с полной определенностью – уже нет“.

«Сегодня день купания. Кроме Подрядчикова дважды провалился Николаев и один раз я по колено… Влетел по пояс в воду Лушников и утопил лыжу…»

«Сегодня праздник – 1 Мая. В Москве наверняка тепло; как хочется оказаться дома среди своих… За все тридцать дней похода ситуация на маршруте сейчас самая сложная и опасная. Между нами и островом Ушакова образовалась огромная полынья, которая слегка подмерзла. На нее мы и попали. Сначала утренний лед держал хорошо, и мы заскользили к берегу. Так прошли пять – восемь километров. И когда до острова осталось столько же, пошли поля с очень тонким льдом. Лед прогибался, дважды проламывался, и как он только нас выдерживал – загадка. Солнышко поднялось, с ним температура воздуха, лед держать перестал. Нашли небольшую льдину, метров в десять диаметром. Сидим кукуем. Да и сама льдина, на которой кукуем, – одно название, пробивается лыжной палкой, толщина пять – восемь сантиметров. Начни сейчас торосить, а гарантии нет никакой, что этого не случится, и наше хилое прибежище раскрошится, как яичная скорлупа, и ничего более надежного в радиусе четырех километров нет. Решение тут одно – ждать ночи, когда мороз посильнее. Позже мне Павел Величко скажет: „У меня такое ощущение, что мы суем голову в петлю и с любопытством наблюдаем, затягивается она или нет“. И никто не сказал: „Стой!“ Мы рвались к острову напролом. Экспедиция приобрела все признаки борьбы за выживание».

«2 мая 1985 года.