Перо фламинго   ::   Монро Керк

– Если бы жив был Хас-се, он стал бы теперь нашим вождем, – сказал Я-чи-ла-не. – Та-ла-ло-ко заменил нам Хас-се: его мы должны избрать.

И к великому своему изумлению Ренэ был избран вождем алачуа. Был он еще очень молод и боялся, что не справится с новыми обязанностями, но Я-чи-ла-не оказался незаменимым помощником и во всех делах давал ему советы. Ренэ сжился с индейцами, разделяя все их интересы, к их заботам относился как к своим собственным, но к концу третьего года его охватила жестокая тоска по родине.

Как-то пришел с востока гонец, присланный дружественным племенем. Его привели в хижину вождя.

– Кто прислал тебя? – спросил Ренэ. Гонец ответил не сразу:

– Я принес весть, что вернулись французы. В день новолуния три больших каноэ, украшенные флагом

с лилиями, показались у побережья. Наше племя думает, что скоро будет бой между вновь прибывшими и живущими здесь белыми людьми, которые завладели нашей страной.

Весть о войне между белыми взбудоражила всю деревню. Воины стали натягивать новые тетивы на свои луки и приделывать к копьям острые наконечники из кремня. Между тем старшины племени, а с ними и Я-чи-ла-не собрались в хижине Та-ла-ло-ко. Когда все закурили свои каменные трубки, Ренэ выступил вперед и произнес такую речь:

– Старшины племени алачуа! Много месяцев прошло с тех пор, как вы усыновили Та-ла-ло-ко. И все это время он разделял ваши заботы, жил вашими радостями и горестями. Теперь он должен расстаться с вами. Из-за далеких вод снова приехали сюда его соплеменники. Та-ла-ло-ко рад их увидеть. Но грустно ему покидать страну алачуа. Неужели он никогда больше ее не увидит?

Быстро скользили по воде каноэ. Гребцы часто сменялись. Ренэ всматривался в знакомые берега и узнавал те места, с которыми у него связано было столько воспоминаний. Промелькнул зеленый мыс, где умер Хас-се, а дальше начинались великие болота, и показалась маленькая роща, где Читта по собственной вине лишился зрения. Вскоре каноэ проплыли мимо лагуны, откуда тянулась тропа, извивавшаяся среди болот и ведущая к разрушенному гнезду семинолов. Еще несколько поворотов – и каноэ уже неслись вниз по течению другой реки, катившей свои воды на восток, к побережью океана.

Наконец, открылись широкие воды пролива, и Ренэ невольно вскрикнул от изумления. Думал он, что ему придется плыть к реке Май, и лишь там найдет он своих соотечественников, но случилось иначе: на расстоянии мили от берега стояли на якоре три больших корабля, а на верхушках их мачт развевались французские флаги.

Ренэ был так взволнован, что долго не мог говорить. Наконец, овладев собой, приказал он воинам вести каноэ к подножию холма среди болот, где отдыхал он вместе с Хас-се после побега из форта Каролина. Там, на этом холме, они должны были сделать привал и ждать его возвращения.

Приблизившись к кораблям, Ренэ заметил, что на палубах столпились люди и с любопытством его рассматривают. Затем кто-то грубым голосом приказал ему остановиться и объяснить, кто он такой и зачем сюда явился.

Гребцы дали задний ход, а Ренэ встал и, выпрямившись во весь рост, заговорил по-французски, к великому удивлению тех, к кому он обращался.

– Кто здесь командир? – спросил он. – И на каком корабле он находится?

Толпа на шканцах ближайшего судна расступилась, и вперед выступил человек в коротком бархатном плаще, из-под которого виднелась рукоятка меча. Голову его покрывала шляпа, украшенная пером.

– Я адмирал Доминик де Гурж, – сказал он. – А ты кто такой? Одет ты, как дикарь, а на нашем языке говоришь, словно это твой родной язык.

– Здесь зовут меня Та-ла-ло-ко, – ответил Ренэ, не считая нужным объявлять во всеуслышание настоящее свое имя.