Пещеры Красной реки   ::   Сенак Клад

Сегодня ночью Абахо будет вопрошать Великого Духа…

— Великий Дух покровительствует нашему Мудрому Старцу, — живо сказал Нум, — все знают об этом.

— Но тебе он своего покровительства не окажет, если будешь лезть в дела, которые тебя не касаются! Иди-ка ложись спать! Спокойной ночи! Ури выпустил руку Нума и протяжно зевнул.

— Вы могли бы, по крайней мере, сказать мне… — снова начал неугомонный Нум.

— Если ты сию же минуту не замолчишь, — взорвался внезапно Тхор, я встану с постели и тогда…

Младший брат одним прыжком очутился в своем углу и бросился на подстилку. Рука у Тхора была тяжелой, он знал это по опыту. Лучше не возбуждать его гнева…

Не успел Нум улечься и пристроить поудобнее больную ногу, как с постели близнецов донеслось мощное равномерное дыхание. Секреты мудрецов и Тайны Природы мало волновали воображение старших братьев: они уже спали.



Глава 2. ЧЕЛОВЕК-БИЗОН

Нум долго не мог заснуть. Недоуменные вопросы продолжали терзать его. Почему Мудрый Старец Абахо предпочитает заниматься своими размышлениями посреди сырого и холодного болота, а не в хижине Совета, самой большой и благоустроенной из всех летних жилищ Мадаев? Почему он потребовал, чтобы его оставили одного? В какие одежды он облачился, собираясь провести ночь на болоте? Какие моленья возносит он Великому Духу, Отцу и Создателю всего сущего? Почему? Как? Почему?.. Нум ворочался с боку на бок на подстилке из сухой травы и листьев, стараясь не шуршать, чтобы не разбудить близнецов. К счастью Тхор и Ури спали как убитые.

«Хорошо им жить на свете, — думал Нум, — они никогда не задают вопросов, на которые не могут сразу же получить ответ. Когда придет время, они выполнят приказ — только и всего. Беспрекословное послушание, конечно, очень хорошая вещь, очень даже хорошая… но я… я все-таки хотел бы знать…»С бесконечными предосторожностями Нум поднялся с подстилки, уперся здоровой ногой в земляной пол и взял в руки палку, с которой теперь не расставался: прямой и крепкий сук случайно уцелевшего от пожара каштана, на гладкой коре которого мальчик с грехом пополам нацарапал костяным ножом силуэт бизона. Два дня тому назад Мудрый Старец Абахо, увидев у Нума эту палку, взял ее в руки и внимательно осмотрел.

— Ты сам вырезал этого бизона, сын мой?

Нум покраснел до корней волос.

— Да, сам. Я теперь не могу играть и бегать с другими ребятами, и поэтому…

Слова оправдания замерли на его губах. Он был уверен, что такое занятие недостойно мужчины и сына вождя. Но Мудрый Старец смотрел на мальчика пытливо и задумчиво.

— А ты пробовал изображать других животных?

Нум опустил голову, словно чувствуя за собой вину. Мог ли он признаться Абахо, что в долгие часы одиночества он начал потихоньку рисовать пальцем на влажном песке, чтобы хоть на время забыть о своем несчастье? Мог ли Нум рассказать Мудрому Старцу о голоде, который мучил его до такой степени, что стоило ему закрыть глаза, как он сразу же видел перед собой тучные стада оленей и косуль, быков и диких лошадей? Разве будущему охотнику и воину пристало рисовать эти голодные видения? Нум решил скрыть от Абахо свои недостойные истинного мужчины занятия.

Все так же, не поднимая глаз, он пробормотал:

— Нет, нет… Нум ничего не рисует…

Абахо осторожно положил украшенную силуэтом бизона палку на землю и молча удалился. Костыль калеки — только и всего! Нум постарался изгнать из мыслей это унизительное воспоминание. Бесшумно раздвинув завесу из коры, закрывавшую вход, он высунул голову наружу и огляделся.

Перед хижинами летнего становища простиралось обширное пустое пространство. В центре его горел большой костер, который двое караульщиков должны были поддерживать всю ночь, отгоняя от стоянки волков и других хищников.