Пять недель на воздушном шаре   ::   Верн Жюль Габриэль

В гавань заходит множество кораблей из соседних стран.

Остров отделен, от африканского материка только проливом шириной не более тридцати миль.

Занзибар ведет обширную торговлю камедью, слоновой костью и в особенности чернокожими, так как он является крупным рынком невольников. Сюда свозятся все пленники, захваченные в боях, а бои эти не прекращаются, ибо вожди внутренних африканских племен беспрестанно воюют между собой.

Эта торговля распространена по всему восточному берегу вплоть до Нила; Г. Лежан видел, что она ведется совершенно открыто на французских судах.

Не успел «Решительный» пришвартоваться в занзибарской гавани, как на нем появился английский консул с предложением своих услуг доктору Фергюссону. Уже целый месяц он знал из европейских газет о проектирующемся перелете, но до сих пор принадлежал к многочисленному разряду скептиков.

– Я сомневался, – заявил консул, протягивая руку Самуэлю Фергюссону, – но теперь все мои сомненья исчезли. И он тут же пригласил к себе в дом доктора. Дика Кеннеди и, конечно, милейшего Джо.

Консул был так любезен, что познакомил доктора с несколькими письмами капитана Спика, и Фергюссон узнал из них, что капитан и его спутники претерпели страшные муки и от голода и от непогоды, прежде чем добрались до страны Угого. Теперь же, как видно, они принуждены подвигаться чрезвычайно медленно, встречая на пути беспрестанные затруднения, и вряд ли в ближайшее время смогут дать знать о себе.

– Вот те опасности и лишения, каких мы сумеем избегнуть, – заметил доктор.

Багаж трех путешественников был отправлен в дом консула. Воздушный шар собирались выгрузить на занзибарском берегу, где для него было выбрано очень удобное место у сигнальной мачты, позади огромного здания, которое защищало бы его от восточных ветров. Эта массивная башня, походившая на бочку, по сравнению с которой Гейдельбергская бочка показалась бы всего лишь бочонком, играла роль форта, и на ее плоской верхушке дежурила стража – вооруженные копьями «белучи», шумливые бездельники. Но незадолго до предполагаемой выгрузки шара консул был извещен о том, что туземное население намерено силой воспрепятствовать ей. Нет ничего более слепого и бессмысленного, чем страсти, внушенные фанатизмом. Известие о приезде христианина, который решил подняться в воздух, возмутило местных жителей. Негры, взволнованные больше, чем арабы, усмотрели в этом полете что-то враждебное их религии. Они вообразили, что замышляется какое-то зло против Солнца и Луны. А так как оба светила являются предметами поклонения у африканских Народов, то и было решено силой противиться нечестивой экспедиции.

Узнав о таких настроениях местных жителей, консул сообщил о них доктору Фергюссону и капитану Пеннету. Капитан ни за что не хотел отступать перед угрозами, но новый его друг, доктор, разубедил его в этом.

– Конечно, в конце концов нам удалось бы выгрузить шар, – сказал Фергюссон, – и гарнизон имама даже оказал бы нам в этом содействие, но знаете, дорогой капитан, порой для несчастного случая довольно одного мгновения. Какой-нибудь злостный удар – и шару будет нанесен непоправимый вред, а наше путешествие сорвано. Нет, тут надо действовать осмотрительно.

– Но как же быть? Если мы высадимся на африканском берегу, то там встретимся с теми же трудностями. Что же делать?

– Ничего не может быть проще, – заявил консул. – Взгляните вон на те островки, расположенные за гаванью. Выгрузите ваш шар на одном из этих островков, окружите его цепью матросов, и он будет в полной безопасности.

– Великолепно! – воскликнул Фергюссон. – Там же нам будет удобно заняться последними приготовлениями.

Капитан тоже одобрил это предложение, и вскоре «Решительный» подошел к островку Кумбени.