Слепая любовь   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

И это не компания близких или просто знакомых людей, все они, за исключением двух первых, не здоровались, не кивали друг другу, не пожимали руки, а молча исчезали в подъезде. Даже и в прибывших парах мужчины и женщины были как-то странно обособлены, словно каждый сам по себе. Поэтому и не компания, собравшаяся что-то отпраздновать или выпить с устатку, и наверняка не торжественное собрание, хотя все одеты были с определенным щегольством. Или желанием выгодно подчеркнуть себя, свои достоинства. Смотрины? А что, тут любое может быть. И светский раут. И фирма знакомств. И кстати, комнаты для свиданий, о чем уже думал и докладывал Севе Филипп. Но ведь и парами в бордель не ходят. Хотя сегодня? И если подумать?..

Нет, что-то другое. Бывал Филипп когда-то у художника и прекрасно помнил, что там, у него, и развернуться негде! Всюду эти — станки, — как их? — мольберты, рамы с полотнами, груды этюдов всяких вдоль стен. А тут такая публика! Черт их разберет, современных художников. Чем занимаются?..

Девчонки, к слову, одеты были никак не для торжественных случаев, а совсем с другой целью, так сказал бы со всей ответственностью знающий истинный толк в женщинах Филипп Кузьмич. Правда, он всегда отдавал предпочтение дамам в возрасте между тридцатью с небольшим и сорока пятью годами. Те знают, чего хотят, умеют себя подать и всегда бывают благодарными. А эти — одно слово: свиристелки. Хотя мужики в возрасте почему-то предпочитают именно их. Ну да, молодость, каждый, наверное, считает, что связью с такой вот девицей он как бы утверждает себя. Зря считает, каждому возрасту все-таки положено своё…

А к предположению о роде занятий девиц склоняли отдельные фразы в их разговоре. Ну, одной, понятно, денег надо — занять ли, заработать, — это еще неясно. Как нельзя пока с уверенностью сказать о способе заработка. А другой, видишь ли, «заказы» опротивели. «Заказы» на что? — снова задался вопросом Филя. И ответил себе: на то самое, что поначалу, наверное, очень нравилось молодой, красивой и даже эффектной девушке из хорошей семьи, воспитанной в строгости и уважении к старшим, а затем действительно опротивело, поскольку эти самые старшие показали ей истинный смысл своего интереса к ее замечательным женским достоинствам. И ничего тут больше не добавишь. Так было во все времена и так получается сейчас…

А что, может, они тут и в самом деле какой-нибудь крутой притон организовали для посвященных? Для узкого круга? Со стриптизом и дальнейшими увеселениями? Типа тонких наркотиков, соответствующего антуража, кальянов там и прочих радостей восточных гаремов? Но ведь это невозможно по одной простой причине!

В этих домах — коридорная система, стены, конечно, добротные — другой разговор, но слышимость-то все равно российская! И что же, все мастерские разом сдаются под это дело? Или бордель организован только в одной? Но куда тогда соседи смотрят? А художники — народ завистливый, беспокойный… Словом, круг вопросов замкнулся. И окончательный ответ, пришел к выводу Филя, станет известен лишь тогда, когда девицы покажутся наконец и отправятся по домам или куда-нибудь еще. Прошедшие только что события, как правило, обсуждаются, кто-то хвастается удачей, кто-то выносит себе приговор — обычное дело…

Стало уже темнеть, есть хотелось, но Филипп терпел. Ситуация не менялась. Зря, конечно, надо было воспользоваться паузой и перехватить чего-нибудь, а теперь уже поздно.

Первыми снова появились те двое из «мерина» и джипа. И так же, кивками, простились и сели в машины. А потом потянулись остальные. Наконец, когда Филя решил было, что каким-то совершенно непонятным образом проглядел своих подопечных, те появились.

Выглядели они так же, как и днем, бодренькими, свежими.