Самый дружелюбный пес на свете   ::   Сергеев Леонид Анатольевич

Глава седьмая, в которой у Челкаша открылся талант художника

Я проснулся от дождя – он громко барабанил по крыше Малыша; но, приподнявшись, я обнаружил, что никакого дождя нет – наоборот, сквозь деревья в лицо светило яркое восходящее солнце, а по кузову Малыша… разгуливают птицы! Их было огромное множество, всех пород и расцветок – видимо, они слетелись со всего леса – ясное дело, не каждый день увидишь в лесу такое механическое чудо. Заметив меня, птицы стали через стекла с любопытством рассматривать мою заспанную физиономию, но, как только зевая и растирая глаза, встал Челкаш, тут же вспорхнули – не иначе, приняли моего друга за свирепого хищника.

Мы вылезли из Малыша. Я ополоснул лицо из бутылки с водой и стал на примусе готовить рисовую кашу. Челкаш всегда начинает утро с гимнастики; не изменил себе и в этот раз: потянулся, сделал несколько приседаний, побегал для разминки взад-вперед по просеке, затем вновь залез в машину, сложил постель и вообще навел в салоне порядок – я же говорил, он аккуратист, каких поискать.

После завтрака я сфотографировал место нашей ночевки (сами понимаете, Челкаш не упустил возможность сняться на фоне редколесья); мы выехали на дорогу и помчали навстречу всходящему солнцу. Как все путешественники, мы хотели заглянуть за горизонт, увидеть что-то новое, неизвестное.

Ближе к полудню стало слишком жарко, друзья, слишком жарко. Только когда мы подъехали к Верхнерузскому водохранилищу, потянуло прохладой. Перед нами открылась потрясающая картина: сверкающая на солнце гладь воды, на противоположном берегу не просто деревья, а зеленые терема, и под ними, точно детские кубики, светлые домишки. К этому времени Малыш уже тянул не так резво, как утром – в общем, просил передышки. Для несведущих в технике поясню. Дело в том, что у «Запорожца» нет водяной рубашки – то есть, он охлаждается только воздухом и в жаркие дни немного перегревается. Зато в холодную погоду работает лучше всех машин, поверьте мне – лучше всяких иномарок.

Ну так вот, подъехали мы, значит, к водохранилищу и вытаращили глаза на открывшийся пейзаж.

– Красотища! – вымолвил Челкаш. (Я же говорил, его тонкая натура не может не отметить прекрасное).

– В самом деле, потрясающий вид, – согласился я. – Не хватает только музыки.

Точно по волшебству, музыка тут же появилась – от домов, стоящих за березами на нашем берегу, донесся петушиный хор. Я взял фотоаппарат, мы вылезли из Малыша и направились в сторону деревни.

Мы шли по тропе среди высоких берез; то и дело останавливались – я делал снимки, Челкаш обнюхивал цветы, рассматривал жуков на кочках – он без меры любопытный, во все сует свой нос. Сейчас-то он знает, что не все ползущее и летающее безопасно, а в молодости не раз попадал впросак. Помню, как-то стал ловить осу – подумал, обычная муха. Ну, оса и ужалила его. Нос Челкаша распух и превратился в малиновый кабачок. Дня три мой друг страдал от боли и я делал ему примочки.

Так вот, мы шли по тропе и внезапно увидели художника – парня, голого по пояс, в панаме. Он сидел на пригорке перед этюдником и писал водохранилище. Мы подошли поближе, но не очень близко, чтобы не спугнуть вдохновение художника. Парень заметил нас и махнул рукой:

– Подходите, не стесняйтесь, мне зрители не мешают, – и, когда мы подошли, спросил: – Как, ничего?

На мой взгляд, этюд был замечательным, и я искренне сказал:

– Красиво.

– Во всяком случае, реалистичный этюд, согласны? – парень отложил кисть. – Ведь есть красота – это то, что естественно. А есть красивость – это все показное, нарочитое… По большому счету, там, где нет реализма, правды, там обязательно есть уродство.