Сен-Лазар   ::   дю Террайль Понсон

Я говорил вам, что я еду в полночь. Я не хочу опоздать на железную дорогу.

— Но, — заметил Морлюкс, — написав это, я называю вас как бы моим сообщником.

— Не спорю.

— И, следовательно, вы не можете воспользоваться этой бумагой против меня.

— Ошибаетесь, мой милый, я еду в Англию. Преданный мне человек предъявит вам эту бумагу. Если вы отсчитаете ему пятьдесят тысяч франков, он возвратит ее вам, если откажете, он уйдет и в назначенный день бросит ее в ящик Уголовной палаты. А в этот самый день я сажусь на корабль в Америку, и императорский прокурор потребует у вас объяснений.

Виконт не спорил больше, он не медлил и написал все то, что требовал от него Тимолеон.

— Я был так уверен, что вы напишете здесь, в карете, на моей спине это письмо, что захватил с собой и яд, — проговорил Тимолеон, вынимая из кармана шарик, вполне похожий на тот, который Мартон сделала из письма Антуанетты, когда передавала его.

— Тут все: и яд, и инструкция, — добавил он.

— Но как же я перешлю его?

— Завтра в восемь часов утра отправляйтесь в улицу Сен-Оппортюн, № 7 и спросите там Лоло.

— Хорошо.

— Вы отдадите ему это и скажете: это от Тимолеона к Мадлене Шивот.

— И этого будет вполне достаточно?

— Совершенно. Я никогда не беру деньги даром. Затем Тимолеон остановил фиакр и вышел из него.

— Прощайте, виконт, — сказал он, — или, лучше сказать, до свидания, если только так будет угодно Богу. Поезжайте домой и спите спокойно… если не боитесь Рокамболя.

И он поспешно удалился.

Тимолеон шел быстрыми шагами и через несколько минут достиг cafe de I`Europe.

— Она, вероятно, уже уложилась, — говорил он про себя, — она думает, что мы едем в Нормандию, а мы уедем в Америку

Поднявшись на четвертый этаж, он вдруг остановился. Сердце его забилось от внезапного сильного волнения. Он сделал несколько шагов и вошел в спальню.

— Анна! — позвал Тимолеон дочь. Но она не отвечала.

— Анна! Анна! — повторял он в ужасе.

Но вдруг полог раздвинулся, и в глубине его показался мужчина, стоявший возле спящей девушки. У него в руках были пистолеты.

— Молчать! — сказал он. — Если ты крикнешь, твоя дочь тотчас умрет.

Волосы стали дыбом на голове Тимолеона. Он отшатнулся. Дыхание его сперло, кровь застыла, голос замер в горле… Перед ним стоял Рокамболь.

— Не пугайся, мой друг, — начал Рокамболь, — будь спокоен, я не сделаю вреда твоей дочери, если ты будешь вести себя как следует.

— Но чего вы хотите от меня?

— Сейчас узнаешь. А покуда отопри дверь. Слышишь, сюда еще кто-то идет.

Тимолеон молча поспешил исполнить это приказание — он знал, что с Рокамболем опасно шутить. В комнату вошли Зеленый Колпак и Жан-мясник.

— Вот куда тебе бы следовало привести полицию! Какая славная группа! — заметил, смеясь, Рокамболь.

Затем он обратился к Зеленому Колпаку и спросил его:

— Карета готова?

— Готова, начальник.

— Так поспешите же.

— Что вы хотите со мной делать? — вскричал Тимолеон.

— С тобой ровно ничего, но я беру твою дочь, которая находится теперь под влиянием тех капель, которые я ей дал, — она останется у меня залогом за Антуанетту. Я ведь знаю всю твою проделку с ней.

— О, если жизнь моей дочери, — вскричал Тимолеон, — зависит от жизни Антуанетты, я не хочу ее смерти!

Теперь Рокамболь, в свою очередь, вздрогнул всем телом.

Карл де Морлюкс был человек решительный и энергичный. Простившись с Тимолеоном, он решил, что ему незачем дожидаться утра и гораздо лучше повидаться с Лоло немедленно. И, долго не раздумывая, он тотчас же привел это намерение в исполнение.

Лоло с удовольствием взялся за дело и сейчас же отыскал одну женщину, которая охотно согласилась за пять луидоров доставить к утру шарик и записку Мадлене Шивот.