Страна кинжалов   ::   Говард Роберт Ирвин

Но какие бы ни были у Брента недостатки и достоинства, он имел свой свод правил, по которому жил, и готов был умереть, чтобы его выполнить. Основой этого кодекса была верность. Стоктон никогда не спасал ему жизнь, не отказывался от девушки, которую Брент любил, не выручал его из сомнительной ситуации. Они просто дружили, когда учились в университете много лет тому назад, и с тех пор встречались случайно и редко. Стоктон не претендовал ни на что, кроме старой дружбы. Но это были узы крепкие, как якорная цепь, и англичанин знал об этом, когда в отчаянии, предчувствуя свою гибель, полз к его двери. Брент дал ему обещание и собирался выполнить его во что бы то ни стало. Ему даже в голову не приходило, что может быть иначе. Стюарт Брент был блудным сыном из почтенного калифорнийского семейства, основатель которого в 1849 году пересек огромное пространство на фургоне, запряженном волами. Он сам всегда платил карточные долги и теперь обязан заплатить за своего умершего друга. Брент повернулся и посмотрел в окно, почти скрытое шелковыми портьерами. Он жил здесь в роскоши. В последнее время ему удивительно везло. Завтра вечером в клубе, где он был завсегдатаем, планировалась большая игра в покер с богатым нефтяным королем из Оклахомы, который готов спустить все до цента. А в Тиа Хуана через несколько дней начнутся бега. Брент положил глаз на стройного гнедого мерина, который бежал, как пламя при пожаре в прериях.

Снаружи хмурился туман и каплями оседал на оконном стекле. Брент видел в тумане видения, пророческие видения, в которых жизнь разительно отличалась от той яркой цивилизации, с которой он сталкивался в своих скитаниях по странам Востока, и совсем не была похожа на ту, что вели европейцы в азиатских городах: клубы с тенистыми верандами, бесшумно двигающиеся слуги, приносящие прохладительные напитки, томные прекрасные женщины, белые одежды и тропические шлемы.

Вздрогнув, он почувствовал дикий старый Восток, этот запах был навеян ему из тумана, вместе с запахом крови, запекшейся на ноже. Восток, не спокойный, теплый и сверкающий яркими красками, а холодный, мрачный, дикий, где нет мира, где над законом смеются и жизнь висит на кончике кинжала. Такой Восток знал Стоктон и тот таинственный американец, которого зовут Эль Борак.

Мир Брента был здесь, мир, который он обещал оставить ради непонятной донкихотской миссии. Он ничего не знал о том другом опасном мире, но когда шагнул к двери, у него не было сомнений.



2

Ветер дул через покрытые снегом вершины. Пронзительный ветер, который пронизывал насквозь, несмотря на сияющее солнце.

Стюарт Брент, Дрожа от холода, прищурился, глядя на этот нестерпимо яркий шар. У него не было плаща, а рубашка превратилась в лохмотья. Бесконечно долго он пытался вскрыть кандалы у себя на запястьях. Они звякнули, и человек, ехавший перед ним, выругался и, повернувшись, сильно ударил его. Брент покачнулся в седле; кровь показалась у него на губах.

Седло натирало – стремена были слишком коротки для его длинных ног. Он ехал верхом по высокогорной тропе в середине растянувшейся линии из тридцати человек – оборванных людей на изможденных, с выпирающими ребрами, лошадях. Они ехали, сгорбившись на своих высоких седлах и, склонив вперед головы в тюрбанах, покачивались в такт стуку лошадиных копыт. Винтовки с длинными прикладапи висели на седельных луках. С одной стороны от них поднималась высокая скала, с другой – зияло глубокое ущелье. Кожа на запястьях у Брента была содрана ржавыми железными кандалами; он весь был покрыт синяками и ссадинами; из носа временами текла струйка крови. Он ослабел от голода и испытывал головокружение от огромной высоты. Впереди неясно вырисовывался хребет горной гряды, которая маячила перед ними, как крепостной вал, в течение многих дней пути.