Тайны черных джунглей   ::   Сальгари Эмилио

— Путь свободен, — сказал индиец.

— Где моя дочь? — спросил Корихант сдавленным голосом.

— Она в пагоде, в самой большой пещере.

— Вперед!.. Ружья наизготовку!.. — отдал приказ капитан.

— Нет, я сам пойду впереди, — сказал Тремаль-Найк. — Так мы захватим их легче.

— Иди. Мы двинемся за тобой, — согласился Корихант.

Переведя дух, чтобы хоть немного избавиться от волнения и снедавшей его тревоги, Тремаль-Найк решительно бросился вперед. Его переход по длинным и запутанным коридорам продолжался еще минут десять. Никто из тугов не встретился ему на пути.

Двенадцать мерных звучных ударов один за другим раздались в подземельях, когда, тяжело дыша, он добрался наконец до пагоды.

Странное зрелище предстало его глазам.

Под сводами пагоды блистало великое множество ламп, которые заливали ее потоками голубоватого мертвенного света. Еще страшнее и причудливее выступали в этом свете скульптуры богов вдоль стен, еще ужасней возвышалась зловещая фигура Кали.

Прямо под ней, рядом с беломраморной чашей, в которой плавала священная рыбка из Ганга, на шелковой подушке сидел Суйод-хан. Неподвижный, бесстрастный, он был задрапирован в широкую накидку из желтого шелка, многочисленными складками ниспадавшую с него. И так же неподвижно, как статуи, в одних набедренных повязках, с арканами в руках, стояли вокруг него туги: одни чернокожие, как негры, другие оливковые, как малайцы, третьи бронзовые или желтые, как китайцы, но все с одинаковой татуировкой на груди.

Переведя дух, Тремаль-Найк сделал еще несколько шагов и остановился посреди пагоды, чувствуя на себе множество взглядов, прямых и острых, как кинжалы.

— Будь благословен, — сказал ему Суйод-хан со странной улыбкой. — Ты возвращаешься победителем или побежденным?

— Где моя Ада? — с тревогой спросил Тремаль-Найк.

Глухой ропот прошел по рядам тугов, им не понравился такой ответ.

— Терпение, — сказал главарь сектантов. — Где голова капитана?

— Хидар идет следом, и через несколько минут представит вам ее.

— Значит, ты убил его?

— Да.

— Братья, наш враг мертв! — громко провозгласил Суйод-хан.

Он вздрогнул, по лицу его пробежала мстительная улыбка, но тут же он овладел собой и вновь неподвижно воззрился на Тремаль-Найка.

— Слушай меня, — сказал он, выдержал паузу. — Ты видишь эту богиню из бронзы, которая стоит перед нами?

— Вижу, — ответил Тремаль-Найк. — Но что мне с нее?

— Эта богиня могущественна. Более могущественна, чем Брама, Вишну, Шива и все другие боги, почитаемые индусами. Она живет в царстве тьмы и говорит с нами через эту рыбку, которую ты видишь в чаше. Она справедлива и страшна. Она презирает ладан и молитвы, ей нужны человеческие жертвы. Она символизирует собой нашу свободу и гибель наших угнетателей.

Суйод-хан остановился, чтобы посмотреть, какой эффект произвели эти слова на Тремаль-Найка. Но тот остался холоден и равнодушен. Все чувства, все его мысли устремлены были только к Аде. Лишь она одна была для него богиней, была его родиной и судьбой.

— Тремаль-Найк, — снова начала Суйод-хан, — ты один из тех людей, каких немного найдется в Индии. Ты силен, ты храбр и находчив. Ты индиец, который, как и все мы, стонет под игом чужеземцев с белой кожей. Одного из них ты убил. Но, покончив с капитаном, ты поставил себя в их глазах вне закона. У тебя нет больше пути назад. Хочешь ли ты принять нашу веру?

— Я! — вскричал Тремаль-Найк. — Я — туг?..

— Туги вызывают у тебя ужас? Не оттого ли, что они душат своих врагов? Но европейцы уничтожают нас пулями и снарядами своих пушек, мы же в ответ уничтожаем их арканом — оружием нашей могущественной богини.

— А моя Ада?..

— Она останется с нами, как остался и Каммамури, который уже сделался тугом.