Богатых убивают чаще   ::   Рогожин Михаил

Нужно было решаться. Раскрыть рот и произнести всего три слова: «Ваш сын убит». Но Евгений не мог их выговорить.

— Все ясно, — без тени сомнений кивнула Ариадна Васильевна, — Артему не до таких, как ты. Сердце у него доброе, но слишком много забот. На сегодняшний день он самый занятый человек в этой стране…

— Сейчас Артем уже абсолютно свободен, — уставившись на раскрашенную фотографию, перебил Евгений.

— Как? — напряглась Ариадна Васильевна и тут же шепотом предположила худшее: — Лопнул банк?

— Нет. Банк в порядке… Просто Артем… Его убили…

— Как просто? — спросила она, не осознав услышанное.

Евгений подошел вплотную к ней, собираясь поддержать, и повторил:

— Артема убили.

Ариадна Васильевна не шелохнулась. Лишь взглянула на Евгения тусклым затуманенным взглядом, в котором не было ни испуга, ни истерики. Казалось, она ждала подтверждений страшного известия. Евгений, тяжело вздохнув, тихим голосом принялся за подробный рассказ о случившемся. Особого впечатления услышанное не произвело. Ариадна Васильевна машинально закурила сигарету и опустилась на маленький диванчик с гнутой спинкой, стоявший под ее раскрашенным фотопортретом. Долго, глубоко затягиваясь, курила, стряхивая пепел прямо на пол. Безропотно ждала, когда Петелин закончит рассказ, более похожий на пытку. А потом буднично и коротко обронила:

— Я знала, что это произойдет совсем скоро. Но почему сегодня?

— Знали?! — воскликнул Евгений.

— Об этом знали все… — и женщина с силой затушила сигарету об изгиб подлокотника.

Евгений стоял совершенно ошарашенный. Он приготовился утешать убитую горем мать, а столкнулся с редким женским самообладанием.

— Несколько лет, каждый час, каждую минуту я ждала этого выстрела, — ровным голосом произнесла Ариадна Васильевна, — мы все его ждали… и дождались. Сколько слез я выплакала по ночам, сколько раз была на грани помешательства… Почему это произошло сегодня?

— Нужно было усилить меры предосторожности, — тупо рубанул Евгений.

В ответ Ариадна Васильевна печально улыбнулась кончиками губ. Это была реакция не на глупую фразу Евгения, а на удар судьбы. С этой полуулыбкой на окаменевшем лице она просидела около часа. Потом быстро выкурила еще одну сигарету и резко встала.

— Где охрана?

— Внизу в машине, — предположил Евгений.

— Я должна его увидеть, — видя, что Евгений двинулся за ней, сделала знак рукой. — Нет, останешься здесь. Ты мне еще будешь нужен.

Противиться просьбе матери, потерявшей сына, было невозможно. Евгений покорно опустился на тот же диванчик с гнутой спинкой. Через несколько минут мягко захлопнулась входная дверь. После всего происшедшего усидеть на одном месте было трудно. Евгений вскочил и принялся описывать круги вокруг стола, стоявшего в центре комнаты. Обстановка ее не изменилаясь с тех памятных лет, когда он забегал за Артемом, чтобы позвать друга играть в футбол. Та же плюшевая зеленая скатерть, та же тяжелая хрустальная ваза, полная румяных яблок. Робко, словно стесняясь, что его застанут за недозволенным, Евгений прошел мимо громоздкого старинного буфета и, приоткрыв дверь, заглянул в комнату, когда-то принадлежавшую школьнику Артему. В ней все осталось как было. Даже пионерский галстук, аккуратно завязанный на деревянной подставке глобуса. Рядом с письменным столом стояла этажерка с учебниками. На диване сидел пожелтевший от времени поролоновый заяц, которым они когда-то играли в регби. Все предметы, находившиеся в комнате, обладали мемориальной значительностью. Заботливые руки Ариадны Васильевны сохраняли детский и юношеский быт Артема с завидной трепетностью. Сюда можно было хоть сейчас приводить школьников на экскурсию.