Улыбка сорвиголовы   ::   Брэнд Макс

Пальцы сжали рукоятку, но не успели выхватить кольт. Потому что рука Кадигана стремительно рванулась вперед и накрыла кисть Ланкастера. Бандиту показалось, что запястье сжал огненный браслет, поскольку Кадиган выворачивал кисть, почти отрывая мясо от костей. Пальцы на руке Билла онемели и стали бесполезными.

Ланкастер с испуганным восклицанием рванулся назад, но высвободиться не сумел. Казалось, что его приковали к столбу. А когда он потянулся левой рукой за вторым револьвером, правый кулак Кадигана угодил ему прямо в лицо.

Больше всего это напоминало удар кузнечного молота, слегка удерживаемого за рукоятку. Удар оглушил Ланкастера, но одновременно сделал его безрассудным, а безрассудство дало новую силу, с ней не могла справиться даже мощная хватка Кадигана. Бандит вырвался, отступил на середину комнаты и схватился за револьверы.

Денни последовал за ним.

Он только сейчас осознал свою силу, и для него это стало чем-то вроде открытия Америки. Даже знаменитый гигант Ланкастер ничто в его руках. Нужно бояться только револьверов.

— Ланкастер! — в едином приступе ужаса завопили полдюжины ковбоев. — Что ты делаешь? У него же нет оружия!

— Я ему покажу! — взревел Билл и выхватил оба револьвера.

В этот момент Кадиган прыгнул и плечом ударил его в колени. Тот опрокинулся на спину, как кегля. Одновременно рявкнули два револьвера. Одна пуля пробила новую дыру в дальней стене дома, а вторая распорола бедро молодого Стьюва Теннера.

Падая, Ланкастер дотянулся до края койки и ухватился за него. Это не сулило спасения, но позволило упасть на бок. Он сел, наполовину выпрямившись, оперся о койку и, поскольку у него не оставалось времени на выстрел, просто ударил длинным и тяжелым стволом револьвера Кадигана по голове.

И Денни отключился.

Освободившись из вялых рук врага, бандит встал. Он наклонился над распростертым парнем, злобно ухмыляясь, но что-то неясное в воздухе заставило его оглянуться. По выражению лиц Билл понял, что будет лучше не прикасаться к телу своего недавнего противника. Тогда он снова выпрямился, растирая правое запястье. Оно стало сине-багровым и быстро опухало. Ланкастер содрогнулся от ужаса. Кадиган явно обладал способностью ломать кости одним движением пальцев. Знаменитый головорез только теперь отчетливо осознал всю опасность, которой так благополучно избежал. И наконец, вспомнил улыбку Кадигана. Мысль о ней оказалась не слишком приятной. Мужчины иногда ухмыляются от ярости, когда собираются начать ссору, но никто в подобные моменты не улыбается от счастья. В такой улыбке сквозило нечто нечеловеческое. Что-то дьявольское и злобное.

Ланкастер оглянулся. Старик Джед Маккай встал и медленно приближался. Выражение его лица ясно показывало, что Биллу не стоит задерживаться на ранчо Кэрби. Это был бы весьма неразумный поступок. Кто-то двинулся к двери, и Ланкастер подумал, что поспешный уход явится наиболее подходящим способом разрешения конфликта.

Он не стал медлить ради своих вещей. Даже шляпа вовсе не обязательна для человека, собравшегося ехать верхом ночью. И, не задержавшись, чтобы поднять упавший револьвер, но все еще сжимая кольт в левой руке, Ланкастер вышел из комнаты.

Оказавшись в прохладной темноте, он почувствовал, как к нему частично вернулась храбрость и присутствие духа. Обернувшись к ковбоям, он загремел:

— А вы, крысы, помните, что Билл Ланкастер может с вами как-нибудь повстречаться. Когда малыш придет в себя, скажите: единственная причина, что я не прикончил его сегодня вечером, — мое нежелание. Я хочу продолжить!

После этого он исчез в ночи.

Утром конюх не нашел на месте ни его лошади, ни седла. На ранчо Кэрби Ланкастера больше не видели.

Никто из ковбоев старался о нем не вспоминать.