В дебрях Атласа   ::   Сальгари Эмилио

«Господин, — сказал он мне, — у тебя хорошее ружье, и я слыхал, что ты храбрый охотник…» — «Когда представляется случай, целюсь и редко промахиваюсь», — ответил я. — «Ты не боишься львов?» — «Нисколько». — «Один из них спустился с горы и съел у меня пятнадцать баранов».

Я спросил, когда тот съел последнего.

«Сегодня утром, на заре. Мой слуга-негр видел, как он перескочил через ограду с добычей. Бараны еще куда ни шло, но я боюсь за своих махари. Ты знаешь, у меня их много, ведь я самый крупный верблюдовод в окрестности». — «Что же тебе нужно от меня?»

Хасси аль-Биак ответил: «Хочу, чтоб ты помог мне убить этого ненасытного зверя. Франджи все хорошие охотники».

Я задумался на минуту, не решаясь сразу принять предложение, которое могло стоить мне собственной шкуры. Не в первый раз мне приходилось держать ружье в руках; не одного медведя я уложил в Карпатах, не говоря уж о четырех гиенах, подстреленных около бледа…

— Да, помню, — сказал тосканец. — Капитан каждый раз угощает тебя за это литром кислого вина. Продолжай, магнат, история начинает чрезвычайно интересовать меня. Я забываю, что сижу в карцере, кажется, будто опять попал в кафе «Потерпевшие крушение», куда мы, студенты, собирались по вечерам и рассказывали друг другу… Не об охоте на львов… Ну, там о всяких пустяках…

— Продолжаю, — сказал граф. — Видя, что мавр настаивает с любезностью настоящего африканского дворянина, я спросил его, уверен ли он, что зверь этот действительно лев.

Он ответил: «Я же сказал тебе, что мой слуга видел его». — «А велик он?» — «С бычка».

Я решился: «Хорошо, жди меня сегодня вечером».

Когда солнце уже было близко к закату, я направился в сопровождении одного бедуина, великолепного стрелка, к дуару Хасси. Надзиратель, услыхав, что речь идет об охоте на льва, предпочел улечься спать на циновке перед шатром…

— И выпить хорошую чашку кофе, — добавил тосканец. — Да еще с зернышком амбры для аромата? Так?

— Верно. Представь же мое удивление, когда я увидел, что Хасси аль-Биак вышел ко мне навстречу с дочерью, державшей великолепный карабин английской работы.

Я спросил с удивлением: «И Афза идет с нами?» — «Да, — ответил мавр. — Дочь моя привыкла к охоте на зверя, а кроме того, я должен предупредить тебя, что тут не один лев».

У меня вырвалось: «Ах, черт возьми!»

«Сегодня мой слуга сходил с того холма с вязанкой дров, как вдруг увидал в вереске льва. Он сидел на возвышении, в угрожающей позе, а недалеко сидела самка, тоже как будто готовясь к прыжку».

Я спросил: «И они не съели его?»

«Нет, — ответил мне Хасси аль-Биак. — Они только смотрели на него не сводя глаз до самой равнины».

Должен признаться, что эта подробность заставила меня призадуматься. Напасть на одного льва — куда ни шло, но неожиданно очутиться перед двумя, хотя бы и в хорошей компании, — дело не шуточное.

Но отказываться было уже поздно…

— Ну, конечно: ведь Афза была тут, — со смехом заметил тосканец.

— Да, ты угадал. Мне хотелось посмотреть, как будет держать себя эта красавица в минуту страшной опасности.

— Очень рад, что угадал. Продолжай же, умоляю тысячей жареных камбал и всем хвостом дьявола! Ведь это великолепная глава романа, если бы только записать ее.

«Ты знаешь, где этот холм? — спросил меня Хасси аль-Биак. — Знаешь? Мы с дочерью проводим тебя туда. Посмотри на Звезду Атласа. Она спокойна, как будто идет стрелять жаворонков или куропаток. Удивительно хладнокровна, уверяю тебя».

Я сказал: «Пойдемте!»

Мы пошли. Мой бедуин был хороший стрелок и имел прекрасное французское ружье с выгнутым прикладом, какие вообще в употреблении у берберов.

Было около девяти часов вечера, когда мы подошли к лесу, покрывающему склон холма.

Луна поднялась вдали из-за высокого гребня Атласских гор на чистое небо без единого облачка и осветила вереск, как днем.