Загадочные племена на Голубых горах   ::   Блаватская Елена Петровна

По поэтическому выражению сэра Ричарда Темиля, «вице-король крепкая ось, вокруг которой должно вертеться Колесо Империи…» Положим, что это и так: только это колесо стало с некоторых пор крутиться с такой бешеною быстротой, что грозит ежеминутно разбиться вдребезги.

Но как тогда, так и теперь, Куимбатур славится не только своими лесами и болотами, но считался и считается рассадником проказы, лихорадок и элефантиаза . [6] Куимбатур, то есть уезд, носящий это название, скорее ущелье, нежели что иное. Это миль двести в длину и двадцать в ширину бесконечно длинная и узкая полоса земли. Расположенный между Малабаром и Карнатиком, Куимбатурский уезд врезается острым углом в Анамалльские или Слоновые горы [7] к югу; постепенно поднимается к высотам Майсура – к северу; затем, как бы приплюснутый сбоку Западными «Гхатами» [8] с их дремучими почти девственными лесами, круто обрывается и исчезает в более мелких джунглях лесных племен. То тропическая, вечно зеленая от испарений болот обитель слона и ныне уже вымирающего боа-констриктора. Со стороны Мадраса эта нагорная масса, похожая издали на прямоугольный треугольник, словно прицеплена к другому, еще более громадному, треугольнику – к равнинам Декканской нагорной плоскости, опирающей свою северную оконечность в Виндийские горы (Vindya) Бомбейского президентства, а западную и восточную оконечности – в «холмы» Сахиядри Мадрасского президентства. Эти две разжалованные англичанами в холмы горные цепи составляют точку соединения между восточными и западными гхатами Индии. По мере того, как восточные приближаются к западным гхатам, они начинают постепенно утрачивать свой вулканический характер. Соединясь наконец с волнообразными живописными возвышенностями западного Майсура и словно слившись с ними, они окончательно перестают считаться гхатами и называются просто холмами. [9]

Обе оконечности этого как бы треугольника возвышаются в Мадрасском президентстве по обеим сторонам, направо и налево города Куимбатура в виде двух восклицательных знаков. Словно два гиганта, часовые, поставленные природой сторожить вход в ущелье, стоят эти два остроконечные пика, увенчанные зубчатыми скалами на подножии из зеленых лесов и с бедрами, вечно укутанными в облаках да сизых туманах. То остроглавые горы, прозванные в местной англо-индийской географии «Тенерифами» Индии, Нильгири и Муккартебет. Первый, то есть Тоддабет, возвышается на 8760 футов, другой на 8380 футов над морским уровнем.

В продолжение столетий обе эти вершины, особенно от Рангасуами, возвышенности самого грозного издали вида, слыли в народе за горы, недосягаемые для простых смертных. Давно уже такая их слава перешла в местные легенды, и вся эта страна считалась в народном суеверии за область священную и потому заколдованную, переступить рубеж которой, даже нечаянно, было бы святотатством, достойным смерти. То, де, обитель богов и высших дев (див). Там сварга (рай) и там и нарака (ад), полный «азуров» и «пизачей». [10] Таким образом, под охраной религиозного поверья Нильгири и Тоддабет оставались в продолжение долгих веков совершенно неизвестными остальной Индии. Тем менее в те далекие времена «достопочтенной» (Right Honourable) Ост-Индской Компании, то есть в двадцатых годах нашего столетия, могло прийти в голову кому-либо из европейцев исследовать замкнутую со всех сторон внутреннюю местность в горах; не потому, чтобы кто из них верил в поющих духов, а потому, что веря в недосягаемость их высот, никто и не подозревал, чтобы там находившись столь прелестные уголки, тем более кем-либо обитаемые, кроме диких зверей да змей.