Женщина-дьявол   ::   дю Террайль Понсон

Я серьезно спрашиваю вас: король ли я еще?

— Ну конечно, государь!

— Франции?

— Франции!

— Ты, вероятно, задаешься вопросом, мой добрый Крильон, не сошел ли я с ума? Нет, милый мой, все дело в том, что я видел ужасный сон.

— А что именно приснилось вашему величеству?

Генрих III рассказал Крильону свой сон. Когда он кончил, Крильон сказал:

— Странное дело, государь, я тоже видел неприятный сон.

— Такой же, как и мой?

— Почти.

— Ну, так расскажите мне его, герцог!

— Мне приснилось, что две армии оспаривали друг у друга Париж. Ворота города были заперты, улицы перегорожены цепями и заставлены баррикадами…

— Без моего приказания?

— Да, государь. Вашего величества не было в Париже. Вы командовали той армией, которая осаждала Париж.

— Значит, Париж восстал?

— И да, и нет.

— Но как мог Париж оставаться лояльным, раз он запер ворота перед своим государем?

— У Парижа была королева.

— Королева? А как ее звали?

— Не помню, как ее называли по имени, но у многих на устах была кличка «женщина-дьявол».

— Какова она собою?

— Белокурая с голубыми глазами.

— У нее в руках была шпага?

— Нет, скипетр, но очень странный: ножницы, которыми она остригла волосы вашего величества.

— Слава богу, не все сны сбываются! — пробормотал король, бледнея и заметно трясясь.



II

— Вот что, друг мой Крильон, — сказал король, несколько успокоившись. — Наверное, вы посвящены в тайны оккультных наук?

— Нет, государь; откуда мне было научиться этой премудрости?

— Но мне говорили, что все южане — немного колдуны!

— Итальянцы — может быть, но не провансальцы!

— А жаль! Иначе вы растолковали бы эти сны!

— Как раз сегодня утром около замка бродил человек, который называл себя большим специалистом в тайных науках!

— И вы дали ему уйти, герцог! — с упреком воскликнул король.

— Но, ваше величество, далеко он не мог уйти, так что, если…

— Ну, так бегите за ним, приведите его сюда!

— Сделаю все возможное, чтобы исполнить желание вашего величества, — сказал Крильон и вышел, чтобы разыскать чародея.

Тогда король кликнул пажей и приказал им одевать его. В то время как пажи хлопотали над его туалетом, Генрих III вздыхал и, не обращая внимания на пажей, бормотал вполголоса:

— Господи Боже, вот-то паршивое это ремесло — королевское… Вечно тебя окружают льстецы, лгуны, эгоисты…

Друзей теряешь друг за другом, и в одно непрекрасное утро оказываешься наедине с Крильоном… Уф!

Король вздохнул несколько раз подряд и продолжал свои сетования:

— А ведь надо признаться, хотя этот честный Крильон и являет собою идеал верности и лояльности, но он — не из веселых собеседников. Не помню случая, чтобы он хоть когда-нибудь заставил меня улыбнуться!

Один из пажей, услыхав рассуждения короля, вдруг осмелившись вставить свое слово, сказал:

— Да ведь надо уметь вызвать улыбку на королевском лице, а герцог никогда не отличался этим умением!

Паж, который так смело вставил свое суждение о недостатке придворных способностей Крильона, отличался довольно оригинальной внешностью. Сколько лет было ему? По рыжеватым волосам, бесцветным глазам и бледному лицу ему можно было дать и пятнадцать, и тридцать лет. Он бил долговяз, немного горбат, немного кривоног и нескладен. Называли его Мовпен. Но это была лишь кличка, происхождения которой никто не мог доискаться. Его истинное имя было Морис Дюзес; он происходил из герцогской фамилии этого имени и только знатности рода был обязан своим местом пажа, так как Генрих III терпеть не мог уродов. Однако теперь, внимательно поглядев на пажа, Генрих к собственному удивлению заметил, что у Мовпена было очень язвительное выражение лица и что его взор блистал остроумием и хитростью.