Смерть шута   ::   Хейер Джорджетт

Вивьен Пенхоллоу как-то сказала, что тетушка Клара ассоциируется у нее с видом рваных кофточек, мятых фланелевых блузок, множеством навешанных золотых кулонов и брошей, а также с упрямо выбивающимися из-под заколок довольно засаленными седыми прядями...

Это описание тети Клары в точности соответствовало действительности и вряд ли бы обидело тетушку, если бы даже дошло до ее ушей. Она в конце концов не имела особых претензий. Много лет назад овдовев, вышла на пенсию и с тех пор, в сущности, была приживалкой здесь, в Пенхоллоу, а весь ее интерес к жизни ограничивался конюшней и маленьким садиком. Она оставалась совершенно равнодушной к тому кипению темных страстей, которое делало усадьбу Тревелин совершенно невыносимым местом для тонких и нервных натур, склонных принимать близко к сердцу грубые издевательства и насмешки.

Джимми, который отнесся со всей серьезностью к ветхим домашним туфелькам Клары Гастингс, любовно оглядел свою работу и отложил их.

Странное обстоятельство примешивалось к этому трогательному отношению Джимми к тетушке Кларе. Она действительно приходилась ему теткой, но упоминание об этой родственной связи никогда не проскальзывало ни у нее, ни у него. Он не задавался подобными вопросами. Родственные отношения ничего не значили для Джимми, который даже гордился тем, что он ублюдок, бастард, результат внебрачных отношений... А Клара, рассматривая его пребывание в Тревелине как нечто само собой разумеющееся, воспринимала его наравне с остальными слугами и относилась к нему так же, тем более что он и в самом деле был слугой, ничего более. Кроме того, Джимми прекрасно понимал, что если в Тревелине поселятся все внебрачные дети мистера Пенхоллоу, то в просторном замке станет чертовски тесно. Поэтому он был доволен своей судьбой в целом и не задавался лишними вопросами о своем происхождении и своих правах. Молодые законнорожденные дети мистера Пенхоллоу, чья врожденная грубость не раз заставляла их мачеху краснеть до корней волос, попросту не замечали Джимми, не опускаясь ни до утаивания, ни, наоборот, афиширования его родства с ними. Они просто называли его Джимми Ублюдок, вот и все. Они не удостаивали его большего. И все они, за исключением разве что Ингрэма, второго сына Пенхоллоу, который жил в Дауэр Хаус и потому вообще очень редко видел Джимми, – все они не любили Джимми, хотя и в разной степени. Юджин часто жаловался, что Джимми ведет себя вызывающе. Чармиэн настаивала, что Джимми нечестен и нечист на руку. Обри постоянно возмущался его неряшливым внешним видом. Близнецы, Бартоломью и Конрад, в один голос попрекали его за лень и небрежность в работе. Раймонд, старший сын Пенхоллоу, ненавидел Джимми с такой невыразимой силой, которая уже не требовала каких-либо рациональных объяснений и поводов для придирок. И Джимми платил Раймонду той же монетой, но только молча. Он не смел возражать старшему сыну Пенхоллоу. Его отношение к Раймонду могло бы выразиться, например, в том, что он не почистил бы его ботинки.

Но Джимми не отваживался на такую дерзость. Пенхоллоу только рассмеялся бы, если Джимми, его незаконнорожденного сына, поколотили бы за это. А следовало сказать, что Пенхоллоу в свое время собственноручно порол всех своих законных отпрысков, не из-за каких-то провинностей, а просто чтобы утвердить свою над ними полную власть. Сейчас, к старости, его некогда крепкие мускулы уже потеряли былую силу, и он не стал бы сам работать розгой, но злобный дух его оставался прежним, и он мог приказать сделать то же самое любому человеку в доме. Он прожил свою жизнь в грубости, опасностях различного рода и не испытывал ни к кому ни малейшей жалости и даже к старости не смягчился.