Амена   ::   Толстой Алексей

Теперь же, после потери креста, никакое воспоминание его более не тревожило, и он постоянно оставался в каком-то чаду, в приятном опьянении, мешающем ему замечать, как проходило время. Дни он проводил в театрах, ночи в шумных оргиях с родными Амены. Между тем время текло; золото уменьшалось, и однажды он с ужасом заметил, что от прежнего богатства у него не осталось ничего. Кони, колесницы и дорогая посуда давно уже были проиграны. - Не печалься, - говорила ему Амена, - на что тебе деньги, разве мы и без них не довольно счастливы? В моем жилище найдешь ты все, что нужно для тихой и беззаботной жизни, а любовь моя заменит нам потерянную роскошь! И Амвросий опять погружался в удовольствия и не помышлял о будущем. Однажды он услышал, что два преступника осуждены на съедение зверям в этом самом Колизее, где мы теперь находимся. Ужасное предчувствие в первый раз им овладело, и он вмешался в толпу народа, бежавшую с криками радости по дороге к амфитеатру. Амена за ним последовала. Когда они поместились на ступенях, он обратился к своему соседу и спросил его, знает ли он имена преступников? - Их зовут Виктор и Леония, - отвечал сосед, - они оба христиане и умирают за упорство в своей вере. Тут один человек продрался сквозь толпу и, приблизясь к Амвросию, сказал ему на ухо: - Через четверть часа друзья твои должны быть растерзаны зверями. Я тюремный страж; дай мне тысячу сестерций, и я им помогу убежать! - Амена, - вскричал Амвросий, - ты слышишь, что говорит этот человек? - Слышу, - отвечала Амена, - но какое тебе до них дело? Они христиане, а ты поклонник богов олимпийских! - Как, Амена, - продолжал Амвросий в отчаянье, - разве я не христианин. - Ты? - отвечала Амена, - разве ты не приносил жертвы Юпитеру? Разве ты не сбросил с себя креста? - Дай мне пятьсот сестерций! - продолжал тюремный страж, - и я освобожу твоих друзей! - Ты слышишь, Амена, - умолял ее Амвросий, - достань мне пятьсот сестерций, только пятьсот! - У тебя были горы золота, - отвечала Амена. - куда ты его дел? - Слушай, - продолжал тюремщик, - дай мне один асе, и друзья твои свободны! - О, я несчастный! - вопиял Амвросий, - у меня нет и обола! - Так ты, видно, не хочешь спасти друга и невесты! - сказал тюремщик и скрылся в толпе. - Амена! - вскричал тогда Амвросий, и холодный пот градом побежал с его лица, - ты одна всему виною: по твоим советам я сделался богоотступником, для тебя забыл невесту и друга; спаси же их теперь, на коленях умоляю тебя, спаси их! - Как, - сказала Амена, странно улыбаясь, - ты все это сделал для меня и по моим советам? Разве ты, прежде чем меня увидел, не поклялся своему Богу, что никакие мучения не заставят тебя от него отречься? Какие же ты испытал мучения? Ты от Него отрекся добровольно, ты принял в награду золото и подарки от Максимиана и истратил их на свои прихоти! Разве не я сама тебя просила, чтобы ты меня покинул и остался верен своей невесте? Но невеста и друг приняли твои советы не с такою благодарностью, как ты ожидал, они тебя справедливо упрекали в клятвопреступлении, и ты на них вознегодовал и предал их Максимиану. Во всем этом я не виновата нисколько; я наслаждалась твоею любовью, но ее не вынуждала. У тебя был свой рассудок и своя совесть, - пеняй же теперь сам на себя! В эту минуту ввели в арену Виктора и Леонию. Лица их были спокойны, поступь тиха и величественна. Пришедши на середину арены, они преклонили колена и устремили к небу глаза, исполненные умиления и восторга. - Виктор! Леония! - закричал отчаянным голосом Амвросий; но они его не слыхали. Ничто земное уже не могло коснуться праведников: казалось, они в предсмертный час внимали небесной гармонии и пению серафимов.