Антиквар   ::   Юденич Марина

Где, когда, при каких обстоятельствах, волей какого невероятного случая детдомовец, мальчишкой убежавший на фронт, сирота без роду и племени пристрастился к увлечению европейских аристократов и американских миллионеров?

С чего началась знаменитая коллекция?

Как умудрялся отец, обладая такими сокровищами, ладить с коммунистическими властями?

Игорь Непомнящий представлял это смутно.

Возможно, проживи Всеволод Серафимович дольше, сын знал о нем много больше.

Не судьба!

Не успела завязаться меж ними та прочная духовная связь, что рождается между близкими людьми в долгих, обстоятельных беседах.

Часто – вечерами, за уютным домашним чаем. На веранде старой дедовской дачи, ночь напролет под соловьиные трели.

Крепнет в расспросах о прошлом и пересказах семейных преданий.

Тонкой нитью вьется через века, неразрывно связывая поколения.

При этом нельзя сказать, что отношения между отцом и сыном были сложными и уж тем более напряженными.

Напротив, семья жила радостно.

В атмосфере постоянного праздника.

Шумных вечеринок на Кутузовском – сюда спешил с радостью весь тогдашний московский свет.

Многолюдных «шашлыков» на даче в Валентиновке.

Премьер в лучших столичных театрах и Доме кино.

Открытие Московского кинофестиваля и Конкурса имени Чайковского были для молодого Игоря Непомнящего чем-то вроде традиционных семейных праздников.

Творцом феерического веселья, безусловно, была мать. Развлечения казались такой же насущной ее потребностью, какой для прочих становится потребность дышать.

Случись Зое Непомнящий родиться лет на сто раньше – или, напротив, лет на пятьдесят позже того времени, в котором довелось жить, – ее непременно назвали бы светской львицей.

И к этому определенно нечего было добавить.

Яркая, чувственная блондинка с внешностью Мэрилин Монро – такой она осталась в памяти сына.

А еще он остро помнил ее запах – крепкого кофе, табака и сладких французских духов «Climat».

Запах матери долго еще витал в пустой квартире – аромат легкой, праздной жизни, внезапно и страшно оборвавшейся в августе 1978 года.

Запах остался.

В остальном же большая, нарядная квартира изменилась неузнаваемо. Огромная коллекция отца: бесценные полотна, гравюры, рисунки, акварели великих русских художников – все исчезло.

Никто не сомневался – преступники шли именно за ней.

Шли, хорошо зная, что именно следует брать, но – главное! – предварительно договорившись с хозяином о встрече. И надо полагать, были знакомы с ним прежде.

Чужих Всеволод Серафимович в квартиру не пускал. Убийцам же гостеприимно распахнул двери.

Можно сказать, Игорю повезло – относительно, разумеется, но все же. Трупы родителей обнаружил не он – домработница, вернувшая после выходных. Он в это время кутил с приятелями на даче, наслаждаясь абсолютной свободой, – родители отчего-то не выбрались из города.

Потом это обстоятельство будет долго исследовать угрюмый следователь прокуратуры. Дотошно выспрашивать, как и почему случилось так, что жарким августовским воскресеньем Непомнящие-старшие остались в раскаленном городе?

Никто не знал ответа.

Игорь – тоже.

Возможно, унылый следователь был прав. Причина и вправду не совсем обычного поведения родителей в те выходные могла стать ключом к раскрытию убийства, Кого-то, выходит, дожидались они тем роковым днем.

Кого-то важного, диктующего свои условия, желающего, похоже, сохранить инкогнито.

Иначе почему бы не позвать его на дачу?

Все так.

Но таинственного визитера не нашли.

Дело отправили в архив.

Игорь остался один.

В те дни он думал, что жизнь кончена.

О прежней, беззаботной и радостной, даже не помышлял.

Просто спокойная, нормальная жизнь, казалось, не наступит никогда.

Ему теперь во веки веков жить в атмосфере ночного кошмара, в вечном ужасе и вечной тоске. В пустой квартире, населенной призраками.

Жить, постоянно прислушиваясь к шорохам за дверью, скрипу ползущего вверх лифта, гулким шагам запоздалого прохожего в пустынном ночном дворе.