Аттестат зрелости   ::   Изюмова Евгения Фёдоровна

Не мог же он сказать, что был у отца три дня, и то ночевал в гостинице, а потом поехал к бабушке и жил у нее все лето, и часы там же купил.

- Ну что же... Поезжай, если тебе там лучше будет, только и ответила мать.

- Да уж, конечно, лучше! А то в Сургут уеду! Я вчера объявление видел, там рабочие требуются! Или в Нижневартовск. Тогда не будешь говорить, что на шее у тебя сижу. Нечего было с отцом расходиться! А то могла бы и замуж второй раз выйти, вот бы и не был я таким, - Васька криво усмехнулся, - непутевым. И тебе было бы не скучно, и нам - папочка.

- Как ты смеешь так говорить со мной! - воскликнула сквозь слезы Вера Ивановна, но Васька не ответил. Он сильно xлoпнyл дверью и бегом, перепрыгивая через несколько ступеней, спустился вниз.

Ваську сжигала зависть к двухлетнему мальцу, новому сыну отца - Андрюшке. У того есть отец, а у него и Валерки – нет. Он младше Васьки на шестнадцать лет, а у него уже своя машина. Правда, отец сам ездит на той машине, но он сказал Ваське, что как только Андрею исполнится восемнадцать лет, он передаст ключи от машины ему. А Ваське уже скоро будет восемнадцать, а кто подарит ему ключи oт машины?

А все мать! Подумаешь, изменил ей отец! Вот беда! Могла бы и простить ради них, а не простила, гор-да-а-я!

Васька ожесточенно сплюнул под ноги.

- Привет, кореш! - к Окуню подошел парень лет двадцати шести, на макушке стриженой головы спортивная шапочка петушком, сутулые плечи обтягивала курточка с блестками многочисленных молний: парень «косил» под «металлиста».

- А, это ты, Фитиль... Привет, - вяло отозвался Окунь.

- А чего такой квелый? – спросил Фитиль.

- Да с матерью поцапался, - сморщил нос Васька, словно раздраженный кот.

- Прошвырнемся? - Фитиль выбил сигарету из пачки, предложил Ваське. - Дыми...

Окунь взял. Это не то, что его «Астра», а если «Космос» покупать, то денег и на кино не останется...

- Может, к Оленю завернем? - спросил Фитиль. - Он пацан стоящий. Зря ты с ним не ходишь. Амбал здоровый, может, и сгодился бы где-нибудь...

- Мать его не любит меня, - процедил, сплевывая, Окунь. - Рылом, видно, не вышел для них. У него предки - интеллигенция, - презрительно выпятил нижнюю губу Окунь, а я - безотцовщина, как бы не испортил ихнего Игоречка, - ярость так и пёрла из Васьки.

- Да ладно тебе выпендриваться! - хмыкнул Фитиль. – У тебя самого маман - врачиха, тоже ведь интеллигенция. И зря ты прихеряешься, одет не хуже других, а вообще-то мог бы и лучше, - и Фитиль многозначительно прищурился.

Окуню стало зябко от его слов, уж он-то знал, на какие деньги одевается его кореш Фитиль.

Игорь Оленьков валялся на диване, гонял магнитофон. Он скучал. На душе у него было пасмурно, неуютно, как в осенний моросливый день.

Мать сердито гремела на кухне посудой и, наконец, не выдержала, заглянула к нему.

- Ну, что ты маешься, чадо? Битый час крутишь одно и то же! Не надоело? Сходи лучше за хлебом.

Игорь лениво отмахнулся: мол, утром схожу, а то не хватало еще, на ночь глядя, плестись в магазин.

- Тогда учи уроки, а то бока пролеживаешь, а на завтра ничего не готово, да?

Игорь усмехнулся:

- Тебе все хочется, чтобы я отличником стал, пай-мальчиком.

- А что? Думаешь, не приятно нам с отцом, когда тебя хвалят? Отец цветет от радости, когда услышит про тебя что-то хорошее.

Игорь молча вздохнул: ох, до чего же любит мать нотации читать! Неужели все родители такие ворчливые? Мать не отставала:

- С Ольгой, что ли, чего не поделил? Да выключи ты свой магнитофон? Тянешь, как кота за хвост! - и она щелкнула клавишей магнитофона.

Игорь молчал. Да и что говорить, если мать права: он и, правда, поссорился с Ольгой.

- Ну, мам, ну не ворчи, схожу я за хлебом, - Игорь встал, обнял мать, потерся щекой о её щеку.

Мать успокоилась, засмеялась:

- Ох, и подлизушка ты, Игорёшка. Ладно, утром сбегаешь, перед школой.

Игорь опять завалился на диван, включил магнитофон, убавил громкость.