Азау(Сказки)   ::   Гадиев Сека

В этой полутемной сакле, свет в которую проникал только через дымовое отверстие в потолке, простой горец-крестьянин, самоучкой овладевший кое-какой грамотой, обремененный большим семейством, урывками писал свои рассказы и стихи, писал не имея почти никакой перспективы для их опубликования. Какой могучий, непреоборимый творческий импульс надо было носить в душе, чтобы парить в мире поэтических образов там, где вся обстановка гнет человека к земле, сковывает все его силы одной заботой – борьбой за хлеб насущный.

Когда глубже узнаешь жизнь и духовный мир таких людей, как Сека, особенно остро чувствуешь весь комизм таких, став-ших для нас привычными понятия, как дом творчества», «творческий отпуск», «творческая командировка» и т. п. Для Сека окружающий его мир и был его домом творчества. Вся его сознательная жизнь была творческой командировкрй. А отпуск? Сё-ка не знал, что значит это слово.

Сека иногда сравнивают с грузинским писателем Алексан-Дром Казбеги. Действительно, и в тематике их прозы и даже в стиле их произведений можно найти кое-что общее.. Но не следует забывать, что за спиной у Казбеги была многовековая литературная традиция. Сека же начинал на пустом месте. Казбеги-представитель привилегированной фамилии-получил отличное образование. Сека же был бедным самоучкой. Важа Пшавела и Роберт Бернс тоже сочетали крестьянский труд с писательством. Но они опирались на богатую литературную традицию. К тому же они не знали такой гнетущей нужды.

При слове «подвиг» перед мысленным взором встает образ аоина и слышится звон оружия. Но разве мсньше героизма в ловседневном писательском подвиге такого человека, как Сека?

Одной из самых замечательных черт произведений Сека безусловно является их глубокая народность.

В чем заключается народность писателя? В естественном, гармоническом сочетании народного содержания с народной формой. Имея в виду Коста Хетагурова, я писал в свое время: говорить с народом о том, что его всего больше волнует, и в такой форме, которая захватывает и покоряет его без остатка – этой тайной поэт владел в совершенстве. Этой тайной не в меньшей степени владел и Сека.

В годы моего учительства в Кобийской школе мне приходилось читать стихи Коста и рассказы Сека простым, неграмотиым осетинам. И когда дело доходило до стихотворения Коста «Сидзёргёс» («Мать сирот?») или до рассказа Сека «Азау», мало кто из слушателей и слушательниц мог удержать слезы. Трагический пафос этих произведении действовал на них безошибочно и безотказно. Такая непогрешимая заражающая сила присуща только произведениям подлинно народным и по содержанию и по форме,

Никто не станет оспаривать народность. Некрасова или Льва Толстого. Но они пришли к народу из другой среды, из другого класса.

Народность Сека не есть результат интеллигеного народолюбия илй сознательного желания быть ближе к народу. На-родность Сека – естественное и стихийное выражение его лич-мости, его душевного склада, его жизненной судьбы. Его творчество народно потому, что он родился, работал, жил в народе, вместе с народом, для народа. Поэтому творчество Сека фольклорно в самом полном и глубоком значении зтого слова.

В осетинской литературе всего ближе к рассказам Сека стоят по тематике новеллы Чермена Беджизати «Мёсгуытё дзурынц» («Башни говорят»). Но что представляют собой эти новеллы? Это слегка обработанные рассказы, записанные Черменом от его деда, известного сказителя Левана Бегизова. Сека – это такой же народный рассказчик, как Леван, но овладевший грамотой настолько, что мог сам записывать и отделывать свои устные рассказы.

Форма, которую Сека придавал почерпнутым из нарбда сюжетам, была настолько доходчивой и совершенной, что, возвращаясь снова в народ, они иначе и не воспринимались, как свои, народные. Коста обработал народную песнк» о боге-покровителе охотников Афсати. Сека обработал народную песню о герое антифеодальной борьбы Чермене.