Смертельное шоу   ::   Христофоров Игорь

рока отсюда...сю...сю...

Гаишника заело, и Сотемский, до этого внимательно изучавший лицо пассажира в кабине грузовика, закончил фразу за него:

-- На трассе ограбили трейлер... автопоезд с продуктами питания. Необходим досмотр.

-- А-а... это, как его, -- помялся водитель.

-- Вот документы, -- развернул "корочку" Сотемский.

-- А-а, ну тогда ладно. Только это... Меня наняли на один перегон, а сопровождающий груз мужик -- вон, в кабине.

-- Позови его.

Из кабины выбралось нечто еще более сонное и помятое, чем водитель. Сопровождающему на вид было не более тридцати лет, но измятое лицо, которое казалось продолжением такой же измятой оранжевой куртки, делало его сорокалетним. Из всех стоящих на обочине он оказался самым низеньким и, возможно именно от этого ощутив свою ущербность, уязвимость рядом с другими, еще сильнее сгорбился и по-черепашьи задвигал головой, пытаясь спрятать ее в воротник куртки, как под панцирь.

-- Граждане начальники, мы очень спешим, -- тихо, будто самому себе пояснил он. -- Груз -- в норме. Если что от нас требуется...

Он вынул из кармана куртки кулачок, из которого торчали пятидесятитысячные купюры, и протянул его в сторону гаишника-заики.

-- Откройте кузов, -- так же негромко потребовал Сотемский и с отвращением посмотрел на кулак.

Синие точки татуировки вычерчивали имя "Саша" на фалангах его пальцев.

-- П...ошли, -- согласился гаишник, отвел взгляд от денег и, сглотнув трудовую слюну, закосолапил за Сотемским.

Те же вытатуированные пальцы, торопливо спрятавшие деньги в карман, освободили двери от пломбы. Водитель помог распахнуть правую створку и с видом победителя произнес:

-- Я же говорил, аппаратура! Все в норме!

Сотемского больно пнули в бок. На словах это звучало бы: "Смотри!" Сотемский в ответ кашлянул, что в переводе на русский язык означало: "Сам вижу!" Сзади почти беззвучно пропел свою мелодию замок куртки Павла. Доступ к оружию был открыт. Но то, что увидели оба оперативника -- коробки гонконгских телевизоров марки "ONWA", именно той марки, о которой сообщал резидент, могло быть случайным совпадением.

-- Я должен осмотреть груз, -- заставил Сотемский обернуться мятого парня.

-- А вы туда не залезете. Все забито наглухо.

-- Почему же наглухо? А слева, вон там, есть проход в один ряд телевизоров.

Сопровождающий сделал удивленное лицо. Но даже это не разгладило комки между его морщинами.

-- Да нет там прохода.

-- Левую дверь откройте, -- приказал водителю Сотемский.

Тот безразлично подчинился.

-- Вам помочь? -- громче обычного произнес парень-сопровождающий.

-- Не нужно! -- гаркнул Павел.

В эту минуту, когда зуб заныл с громкостью духового оркестра у самого уха, ему уже хотелось, чтобы эти телевизоры "ONWA" оказались не теми, в которых они должны были взять груз наркотиков.

Молчаливый, как скала, и такой же твердый, как скала, гаишник подставил Сотемскому плечо, помог взобраться в фургон. Внутри пахло картоном, пластиком и отсыревшими тряпками. Прохода, как такового, не было. Лишь маленький пятачок у дверей. А дальше плотной крепостной стеной стояли яркие коробки телевизоров.-- Приведи Героя, -- приказал Сотемский Павлу.

-- Я сам, -- впервые подал голос молчаливый гаишник.

Он оказался у него низким, почти басовым. Наверное, именно такой голос должен быть у настоящего гаишника. Иначе не перекричишь автомобиль.

Героя, рыжего коккер-спаниеля, уснувшего в тепле "жигулей", обладатель оперного баса принес на руках и бережно опустил на дно фургона.

Песик, вскочив на ноги, тут же стряхнул с себя пойманные по дороге капли дождя, посмотрел снизу вверх на Сотемского, отдышался через рот, будто не его несли, а он только что притащил на себе гаишника-скалу, и громко загавкал.

-- Ты о чем? -- присев на корточки, спросил Сотемский.