Белая береза   ::   Бубеннов Михаил Семенович

На высоком крыльце стояла молоденькая женщина - легкая в стане, черноглазая, в простеньком вишневом платьице. Несколько мгновений она растерянно, порывисто прижимала руки к высокой груди, затем опять крикнула и бросилась с крыльца - и не обняла, а обессиленно повисла на широких плечах шагнувшего к ней Андрея. "Жена! понял Лозневой. - Черт возьми, какая красавица! И как любит, а? Как любит!" Он замер в седле и еще несколько секунд не мог оторвать от нее изумленного взгляда.

На крыльце показалась дородная пожилая женщина в серой шерстяной кофте. Торопко, но боязливо спускаясь по ступенькам, она заголосила:

- Господи, Андрюша, сынок!

Из-за угла сарая выскочил белокурый мальчуган, сразу видно - крупной лопуховской породы. Он глянул на Андрея, который все еще обнимал жену, и закричал на весь двор:

- Бра-атка!

Все обступили Андрея. Встреча с семьей враз преобразила его: с обветренного и загорелого лица не сходила улыбка, а в тихих родниковых глазах было полным-полно весеннего солнечного света. Все родные обнимали его, шумели вокруг, плакали, не замечая чужих людей у ворот. Даже черный дворовый кобель, злой на вид, позабыв о своем долге, с визгом носился около столпившейся семьи.

- Ну, будет, будет! - уговаривал Андрей родных. - Чего ж вы ревете-то?

Спешившись, Лозневой передал Косте поводья и плеть, снял фуражку, обтер платком сухое лицо и слегка поправил пальцами над лбом помятые пепельно-ржавые, словно бы линялые волосы. Взглянув еще раз на Марийку, шепотом сказал Косте:

- Не зря он бежал!

- Молния! - поняв его, восхищенно ответил Костя.

Первым спохватился пес Черня. Почуяв чужих, он оглянулся на ворота, коротко взлаял. Поняв, что комбат наблюдает за встречей, Андрей начал смущенно и ласково отстранять родных:

- Ну, будет же, будет! Отец-то где?

- А-а, отец! - И Марийка свела брови.

- Что такое? Где он?

- Вон, на огороде...

- Что у вас тут? - с тревогой спросил Андрей.

- Да ничего, ничего, - заспешила Мать и тронула за плечо младшего сына. - Сбегай, Васятка, скажи... Оглох он там, что ли?

Андрей догадался, что в доме произошла какая-то ссора, и остановил брата:

- Погоди, Васятка, я сам схожу... - Обернулся к воротам. - Товарищ комбат, что ж вы стоите? Идите сюда. Мама, Марийка, это наш товарищ комбат! Принимайте, а я схожу на огород...

Увидев Марийку совсем близко перед собой, Лозневой неожиданно подумал, что все в ней ему знакомо: и черные тугие косы, уложенные венком на гордой голове, и освещенное живостью красивое, мягкое лицо, с легким заревым румянцем под загаром, всегда готовое к улыбке, и по-детски припухлые губы, и темные, поблескивающие от счастья глаза. Где-то и когда-то он видел ее, и видел очень часто. Но где? Когда? Может быть, только мечтал видеть такую, как она? Лозневого даже смутило это внезапное впечатление от встречи с Марийкой. Опуская перед ней глаза, он приветливо тронул козырек фуражки.

- Мир вашему дому, хозяйки!

- Милости просим, - поклонилась Алевтина Васильевна.

А Марийка окинула гостя быстрым взглядом и, сама не зная отчего, ответила ему насмешливо и дерзко:

- Какой же мир? Война вон глядит в ворота! - Она резко отвернулась и пошла в дом. - Воевали бы лучше!

- Господи, Марийка! - заволновалась Алевтина Васильевна.

- Остра на язычок! - смущенно заметил Лозневой.

- Не дай бог!

Лозневой проследил, как Марийка, не оглядываясь, медленно поднялась на крыльцо, плавно пружиня мускулы высоких смугловатых ног, обутых в легкие домашние башмачки, и перед дверью в сени, словно отбиваясь от навязчивой мысли, встряхнула правым плечом и гордой головой. И, когда она, так и не оглянувшись, скрылась в сенях, Лозневой сказал еще раз, но уже с ноткой озадаченности в голосе:

- Да, остра!..

...