Бог в городе   ::   Пьецух Вячеслав

- Ну, это, положим, не в первый раз. То есть как только где объявится юродивый с даром слова, так обязательно предскажет Последний день. В другой раз газеты нельзя раскрыть без того, чтобы там не писали про идиота, который обещает конец света в ближайшее тринадцатое число.

- Когда в газетах пишут - это одно, - печально сказал Расческин, - а когда своими ушами слышишь такие откровения, тогда впечатление совсем другое, именно жутко и тяжко становится на душе. А ну как и вправду настанет Последний день?! Если бессмертия души нет, то наплевать, конечно, - а если есть? Ведь если душа бессмертна, то с тебя спросится на том свете: что же ты, гад такой, сделал с твоей единственной и неповторимой земной жизнью, которая, как ты хочешь, является пропуском в мир иной?! Не знаю, как тебе, а мне нечего ответить на сей вопрос. Потому что действительно я свою жизнь профукал, что называется, ни за грош. Ведь я в молодости мечтал о настоящей медицине, гнойной хирургией бредил, и, если бы не водка, может быть, вышел из меня знаменитый специалист...

- Спешу тебя успокоить, - сказал Пыжиков. - Не то что бессмертной души нет, а вообще никакой души нет, есть только биохимические процессы в подкорке и мозжечке. И смерть - это очень просто: как будто кто вошел и выключил электрическое освещение, - вот и все!

Расческин прильнул губами к носику своего заварного чайника, крякнул, перевел дыхание:

- Хорошо, коли так, а если совсем не так?! По крайней мере, на мой аршин, вероятность бессмертия души равняется очевидности тех самых биохимических процессов, которые происходят в подкорке и мозжечке. Я из чего исхожу? Я исхожу из того, что человечеству снятся сны!

- То есть?..

- То есть эти самые сны говорят о том, что душа-то как раз и есть! Ведь когда ты спишь, ты, считай, что на время помер - не видишь, не слышишь, не чувствуешь ничего, а между тем тебе снится жизнь.

- Ну, я не знаю... - сказал Пыжиков и механически смахнул со столешницы хлебные крошки на пол.

- А вот давай сходим к Муфелю, он все-таки мудрый человек, не нам чета, пускай Муфель рассудит, есть душа или нету ее...

- Давай.

- А то, понимаешь, мы здесь с тобой разводим ля-ля, а у Муфеля на все вопросы готов ответ!..

- Только я сначала переоденусь пойду...

- Давай.

4

Николай Николаевич Муфель, инженер-технолог, работал на Химзаводе в опытной лаборатории и у знавших его состоял на подозрительном счету, потому что он был одержимый, умница и чудак. Трудился он по шестнадцать часов в сутки - восемь на Химзаводе, восемь у себя дома, - зимою и летом ходил в какой-то немыслимой кацавейке с воротником из леопарда, носил косичку, которую обыкновенно прятал за леопардовый воротник, круглый год ездил на велосипеде и мог любую гадость сказать в глаза. В общем, он считался в своем роде городской достопримечательностью, однако не столько по той причине, что имел двадцать четыре патента на разные изобретения и открытия, сколько оттого, что круглый год ездил на велосипеде и мог любую гадость сказать в глаза.

Сам же себя инженер Муфель считал разнесчастным человеком, обделенным по всем статьям. Статьи, собственно, было три: во-первых, ему не давали хода как ученому, и он вынужден был заниматься наукой по вечерам; во-вторых, его любимая женщина двенадцать лет тому назад вышла замуж за председателя Союза композиторов Бурятии и с тех пор проживала в Улан-Удэ; в-третьих, все наличные средства уходили у него на химические реактивы, и он без малого голодал. Одним словом, Муфель был выдающаяся особа, и отсюда неудивительно, что Пыжиков пожелал переодеться, прежде чем идти к нему разбираться насчет души.