Брат мой   ::   Шукшин Василий

-- Ребята, ну что вы?!

Двое очкариков начали торопливо сбрасывать с себя одежду. Вот скинул один, прыгнул в воду, ойкнул и сильно погреб к Сеньке. И второй прыгнул в воду и стал догонять первого.

-- Эй, держись! Держи-ись! -- кричала девушка и махала зачем-то руками. -- Ребята, они успеют?

-- Успеют.

-- Вот фраер-то!..

-- Зачем он полез-то!

-- Семьдесят шесть градусов, Николай верно говорил.

-- Трепач-то!.. Хоть бы успели.

-- Мне эти сильные!.. Сибиряки. Куда полез? Зачем?

-- Ребята, успеют или нет? Где он, ребята?!

Ребята только-только успели: поймали Сеню за волосы и погребли к берегу.

Сеня наглотался изрядно. Очкарики начали делать ему искусственное дыхание по всем правилам где-то когда-то ус-военной науки спасения утопающих: подложили Сене под поясницу кругляш, болтали бесчувственными Сениными руками, давили на живот... Сеня был без трусов, девушка изда-ли спрашивала, отвернувшись от компании:

-- Ребята, вам теперь медали дадут, да?

Те, что возились с Сеней, захихикали.

-- Ирочка, без трусов не считается.

-- Как не считается?

-- Если вытащили утопающего, но он без трусов, то не считается, что спасли. Надо достать трусы, тогда дадут ме-даль.

-- Ира, иди подержи голову.

-- Да ну, какие-то!..

Сеня стал подавать признаки жизни. Открыл глаза, замы-чал... Потом его стало рвать водой и корежить. Рвало долго. Сеня устал. Закрыл глаза. Потом вдруг -- то ли вспомнил, то ли почувствовал, что он без трусов, -- вскочил, схватился... там, где носят трусы... Очкарики засмеялись. Сеня -- бегом по камням, прикрывая руками стыд, -- добежал к своей одежде, схватил, еще три-четыре прыжка -- и он скрылся в кустах. И больше не появлялся.

-- Вот теперь и выпить полагается!

-- Зря он сбежал! -- сокрушались. -- Лютенко нахмурит-ся: "В честь чего выпивка?" -- "Спасли утопающего". Не по-верит. Скажет, выдумали. Ира, подтвердишь?

-- Если вам не полагаются медали, то и выпивка не пола-гается. Я против.

Сеня между тем пришел в магазин. Продавщица была молодая. Сеня оглянулся, спросил продавщицу негромко:

-- Здесь бумажник никто не находил?

-- Какой бумажник?

-- Кожаный... в нем пятнадцать отделений.

-- Твой, что ли?

-- Не имеет значения. Никто не поднимал?

-- Нет. А что там было?

-- Деньги.

-- Твои, что ли?

-- Не имеет значения.

-- Много денег?

-- Три тысячи.

-- Новых?!

-- Новых... Новеньких. Никто не поднимал?

Тут только сообразила продавщица, что Сеня ее разыгры-вает.

-- Господи!.. Сенька, заикой сделаешь так. Да ведь как серьезно, черт такой! Ты хоть раз в глаза видел такие деньги?

Сеня криво улыбнулся.

-- Хочешь, я тебе сейчас... Ну ладно. Замнем для ясности. Дай бутылку. -- Сеню всего трясло -- замерз.

-- Чего "я сейчас"?

-- Ладно, ладно. Давай бутылку и помалкивай. Я про деньги не спрашивал.

-- Женился бы ты, чудак-человек, -- с искренним сочув-ствием сказала продавщица. -- Женишься -- заботы пойдут, некогда выдумывать-то будет что попало...

-- Ладно, ладно, -- сказал Сеня, не попадая зуб на зуб. Еще раз предупредил продавщицу: -- Имей в виду: я про деньги не спрашивал. Если кто найдет, станут тебе отда-вать -- ты ничего не знаешь, чьи они.

-- Ладно, Сеня, не скажу. Только ведь не отдадут.

-- Как?

-- А то не знаешь -- как? Найдут и промолчат. Три тыщи -- это дом крестовый, какой же дурак отдаст. Присвоют, и все.

-- На всякий случай: ты ничего не знаешь. Они -- фаль-шивые.

...Пришел Сеня поздно. Заметно выпивши.

-- А где... она?

-- Что ж ты один? Прихватил бы сюда -- вместе бы вы-пили.

-- ...А она ушла?

-- Ушла.

-- Почему? Почему она ушла?

-- Завтра поеду.

-- Почему?

-- Ты что, так уж пьян, что ли? Заладил, как попугай: "Почему? Почему?" Когда-никогда надо ехать.

-- Надо?

-- Тьфу!..

-- Не сердись, братка. Правда, маленько выпил. Но ведь... ладно. Теперь слушай меня: не торопись. Поживи еще ма-ленько.. . Никуда твой город не денется.

-- Не могу.

-- Можешь. Я знаю, почему ты заторопился.