Содержанки по своей воле не уходят   ::   Гарднер Эрл Стенли

— Что именно прекратить?

— Платье было сшито не для того, чтобы смотреть на него под этим углом.

— Но дело не в угле, — возразил я, — а в изгибе. И если этот изгиб в платье создан не для того, чтобы любоваться им, то тогда зачем он такой красивый?

Элси подняла руку, поправила платье и посоветовала мне:

— Лучше займись делом. Сдается мне, что сержант Селлерс…

Ее прервал звонок телефона. Она подняла трубку и сказала:

— Секретарь Дональда Лэма, — затем взглянула на меня и многозначительно подняла брови.

Я кивнул.

— Да, мисс Кул, — сообщила она, — он только что вошел. Я скажу ему.

Я услышал в телефонной трубке резкий, с металлическим оттенком голос Берты:

— Дай мне его. Я сама скажу.

— Привет, — поздоровался я, — что новенького?

— Немедленно ко мне, — выпалила Берта.

— Что случилось?

— Сам черт ногу сломит, — ответила Берта и повесила трубку.

Я вернул трубку Элси и сказал:

— Яичница за завтраком явно не пошла ей на пользу сегодня утром.

Я вышел из своего кабинета, пересек приемную и прошел в дверь, на которой было написано:

«Б. Кул — личный кабинет”.

Массивная Берта Кул сидела за письменным столом в скрипучем, вращающемся кресле. Ее глаза, как и ее бриллианты, ярко сверкали.

Сержант полиции Фрэнк Селлерс, сидя в кресле, предназначенном для клиентов, терзал зубами незажженную сигару, как нервозная собака гложет резиновый мяч. Челюсть сержанта подалась вперед, словно он ожидал удара кулаком или сам собирался нанести такой же.

— Доброе утро, ребята, — бодрым голосом поздоровался я с ними.

— Доброе утро, вот так так! — ответила мне Берта. — Какого черта ты все это затеял?

Двумя пальцами правой руки Фрэнк Селлерс выдернул сигару изо рта и буквально зарычал мне в лицо:

— Послушай, Коротышка, если ты надумал плутовать с нами, то пусть поможет мне Бог, я разберу тебя на кусочки. И я обещаю тебе, что после того, как я это сделаю, никто не сможет собрать тебя снова.

— В чем все же дело? — удивился я.

— Хейзл Даунер, — коротко пояснил Селлерс. Я молча смотрел на него, ожидая, что он продолжит объяснение, но он не стал объяснять.

— Не прикидывайся невинной овечкой, — заявил Селлерс, переложив влажную сигару в левую руку, а правую руку засовывая в боковой карман плаща. Оттуда он вытащил квадратный листок бумаги, на котором женским почерком было написано “Кул и Лэм”, адрес офиса и его телефонный номер.

Мне показалось, что от листка исходит слабый аромат дурманящих духов, но когда я поднес листок к носу, аромат духов был тут же перебит стойким запахом дешевого табака, распространяемым пальцами сержанта Селлерса.

— Ну и как? — спросил Селлерс.

— Что, ну и как? — переспросил я.

— Фрэнк, ты можешь смело предположить одну вещь. Если она — молодая, привлекательная и с изящной фигурой и, если она имела какой-нибудь контакт с этим агентством, то она встречалась именно с Дональдом.

Селлерс кивнул, выхватил у меня из-под носа листок бумаги, положил его обратно в карман, вновь сунул в рот холодную, влажную сигару, пожевал ее минуту и, нахмурившись, бросил на меня угрожающий взгляд.

— Она молодая и с изящной фигурой, — подтвердил он, — эта Хейзл Даунер, вот так-то, Коротышка. А теперь выкладывай мне все, что тебе известно о ней.

Я покачал головой.

— Ты хочешь сказать, что не имел с ней контакта? — удивленно спросил Селлерс.

— Никогда в жизни не слышал о ней, — заявил я.

— Хорошо. А теперь смотри, — продолжал Селлерс, — я намерен кое-что сказать тебе. Об этом я уже рассказал Берте. Это строго конфиденциально. Если это появится в газете, то я буду знать, откуда подул ветер. Вчера получено сообщение о том, что из бронированного пикапа исчезла кругленькая сумма в сто тысяч долларов, ровно сто тысяч баксов в тысячедолларовых купюрах.

Мы получили информацию от молодого паренька, от бойскаута.