Согнутая петля   ::   Карр Джон Диксон

Снова приниматься за работу! О господи!

Он задумался над лежащей под рукой рукописью. Его «Жизни верховных судей Англии», которые он пытался сделать одновременно научным и популярным трудом, обещали стать настолько удачными, насколько это возможно. Сейчас он работал над жизнеописанием сэра Мэтью Хейла. В его книгах всегда присутствовали приметы современности, отчасти потому, что без них было не обойтись, отчасти потому, что Брайан Пейдж не желал обходиться без них.

Если честно, он и не надеялся когда-нибудь закончить «Жизни верховных судей», как и все ранние работы. Он был слишком ленив для настоящего научного труда, но слишком неугомонен и обладал слишком живым умом для того, чтобы забросить его совсем. Издаст ли он когда-нибудь «Верховных судей», значения не имеет. Однако он умеет заставить себя работать, чтобы потом с большим удовольствием блуждать по всевозможным лабиринтам темы.

В рукописи, лежащей у него под рукой, было написано: «Процесс над ведьмами в Ассизе, проводимый в усыпальнице святого Эдмондса в графстве Суффолк третьего марта 1664 года сэром Мэтью Хейлом, впоследствии лордом, главным бароном Казначейского суда ее величества: напечатано для Д. Брауна, Д. Уолто и М. Уоттона, 1718».

По этой уединенной тропинке он уже гулял. Разумеется, связь сэра Мэтью Хейла с ведьмами была очень косвенной. Но это не помешает Брайану Пейджу написать лишние полглавы на заинтересовавшую его тему. С облегчением вздохнув, он взял с одной из полок потрепанный томик Гланвилла. Только он собрался предаться приятным раздумьям, как в саду раздались шаги и кто-то окликнул его.

Это был Натаниэль Барроуз, размахивающий портфелем с неподобающей адвокату живостью.

— Занят? — спросил Барроуз.

— Ну-у, — протянул Пейдж, зевнув и поставив Гланвилла на место. — Заходи и угощайся сигаретой.

Барроуз открыл стеклянную дверь, выходящую в сад, и вошел в тускло освещенную удобную комнату. Обычно он умел хорошо держать себя в руках, но сейчас был настолько возбужден, что даже в жаркий день поеживался от озноба и выглядел довольно бледным. Его отец, дед и прадед вели юридические дела семьи Фарнли. Иногда возникали сомнения, подходит ли на роль семейного адвоката Натаниэль Барроуз с его восторженными, а порой и взрывоопасными речами. К тому же он был молод. Но, как правило, отметил Пейдж, он все держит под контролем и ему удается выглядеть более хладнокровным, чем палтус на сковородке.

Темные волосы Барроуза были тщательно расчесаны на пробор и аккуратно приглажены. На длинном носу сидели очки в роговой оправе; когда он смотрел через них, его лицо казалось полнее, чем обычно. Одет он был щеголем, но явно не по погоде: руки в перчатках сжимали портфель.

— Брайан, — спросил он, — ты сегодня обедаешь дома?

— Да. Я…

— Не надо, — резко произнес Барроуз.

Пейдж заморгал.

— Ты обедаешь у Фарнли, — продолжал Барроуз. — Честно сказать, мне все равно, где ты обедаешь, но я бы предпочел, чтобы ты был там, когда кое-что произойдет. — Склонившись к Пейджу, он заговорил почти шепотом: — Я уполномочен сказать тебе то, что сейчас произнесу. По счастью. Скажи, у тебя когда-нибудь были причины полагать, что сэр Джон Фарнли не тот, за кого себя выдает?

— Не тот, за кого себя выдает?

— Что сэр Джон Фарнли, — судорожно объяснил Барроуз, — обманщик и любитель маскарадов, а вовсе не сэр Джон Фарнли?

— Тебя что, солнечный удар хватил? — спросил Пейдж, выпрямившись.

Он был удивлен, раздражен и странно возбужден, но он был не из тех, кто кидается на человека в самое ленивое время жаркого дня.

— Разумеется, у меня никогда не было причин так думать. А почему они должны быть? К чему ты клонишь, черт возьми?

Натаниэль Барроуз встал с кресла и поставил на него портфель.