Черви   ::   Фленаган Роберт

— А я Джо Уэйт. Это ведь ты тогда свалился в обморок?

Адамчик потупился, сделал вид, будто читает письмо.

— Да, — ответил он шепотом.

Ему казалось, что, коль скоро, тут все были новенькие, не знавшие совсем друг друга, никто не запомнил, кто это там свалился в строю. Оказалось, что это не так. Запомнили.

Уэйт принялся за свое письмо. Писал он быстро, слегка косые буквы бежали по листку одна за другой, рассказывая далекой матери о том, что у него все в порядке, и прося ее писать почаще. Он не преминул соврать, будто бы новобранцам разрешают писать письма только по воскресеньям, но что он обязательно станет писать каждую неделю. Подписавшись «Твой сын Джо», он затем добавил еще несколько строк, спросил, чем занимается брат и как идут дела в их мастерской химчистки. Затем сложил письмо.

— Не очень-то ты их балуешь, — заметил Адамчик.

— А что там писать. У тебя, кстати, конверта не найдется? С маркой.

— Забыл привезти, что ли?

— Да нет. Просто я писать письма не люблю. Вообще не собирался. А тут, оказывается, обязательно. На-ка вот. — Он протянул соседу пять центов.

— Ну, зачем ты так, — Адамчик вытащил из блокнота конверт с маркой, протянул Уэйту.

— Да бери, что такого, — настаивал тот.

— Не надо. В другой раз, может, ты мне чем-нибудь поможешь. Рассчитаемся еще.

— Как хочешь.

— А я сегодня ничего еще не ел. — Адамчику не хотелось обрывать начавшееся знакомство. Уэйт в этот момент лизнул конверт, собираясь заклеить его. С высунутым языком он уставился на соседа. Потом заклеил конверт, спросил:

— Чего это ты?

— Не знаю. Не хотелось что-то. От этого, видно, и в обморок упал.

— А сколько тебе лет, Рыжий?

— Семнадцать. Какое это имеет значение?

— Да так просто. — Уэйт снова раскрыл учебник, сел поудобнее, спиной к металлической раме, скрепляющей стоящие одна на другой его и Адамчикову койки. — В общем-то это твое дело. Только я на твоем месте не пропускал бы жратву. Так и ноги протянешь.

— Конечно, — согласился Адамчик, — какой разговор.

Уэйт принялся за учебник, а Адамчик, хотя тоже раскрыл свой, не читал, только скользил глазами по строчкам, не улавливая смысла. Конечно, ему было безразлично, что сосед назвал его «Рыжий», даже, пожалуй, понравилась такая простота. Они ведь солдаты, не мальчишки. Лучше «Рыжий», чем, скажем, «Томми». Даже «Том» и то было бы не очень к месту. А «Рыжий» — это вроде по-солдатски. Адамчику казалось, что именно так — грубовато, по-казарменному — должны обращаться друг к другу настоящие морские пехотинцы. Тем более, что они совершенно незнакомые люди, впервые встретились. И приехали сюда не дружбу заводить, а учиться солдатскому ремеслу, чтобы стать настоящими парнями. Мужчинами, черт побери. Морской пехотой!

— Ты бы лучше застегнулся, Рыжий, — шепотом, не поднимая головы, сказал Уэйт. — Гляди, нарвешься, будешь тогда задницей расплачиваться.

Застегнув пуговицы, Адамчик вновь взялся за учебное пособие. Он попытался вчитаться в то, что написано, понять. Это был раздел «Взаимоотношения и дисциплина». Написано было страшно скучно, читать не хотелось, и он бесцельно листал страницы, пока не добрался до главы «История и традиции морской пехоты». Описание боев в Северной Африке, на Тараве и Иводзиме увлекло его, даже вроде бы пробудило какую-то гордость. Ну и что, если он всего лишь зеленый новобранец в учебном центре? Все равно ведь он в морской пехоте. Он член этого механизма, его винтик. И он здесь, в его нутре. Не чета тем парням, что остались за бортом и только поглядывают теперь со стороны. Ему казалось, будто все это имеет уже особое значение. Только вот не ясно еще, какое. Но имеет.

— Смир-р-на! — Это заорал солдат, сидевший ближе всех к дверям.