Чудеса и трагедии чёрного ящика   ::   Губерман Игорь

Потом он громко призывал змей, и те сползались к нему из-за кустов, а на требование явиться бесхвостой гадюке действительно явилась змея с обрубком вместо хвоста. По мановению руки старика они исчезли. Коллективная эта галлюцинация не миновала никого из присутствующих.

Иогананда упоминает йога, который уже много лет не спит, постоянно находясь в состоянии молитвенного экстаза. Вот уж чему невозможно поверить! Если еще идут среди ученых споры о физиологическом назначении сна, то необходимость его зримо очевидна для всех – хотя бы потому, что мы не можем не спать. Пытка бессонницей – одно из самых страшных истязаний. Но припомните обошедшее всю мировую прессу недавнее сообщение о югославском парне, который не спит уже более двадцати лет и тем не менее совершенно здоров. Очевидно, его мозг после перенесенного в детстве сильного потрясения перестроился столь феноменальным образом, что необходимые для жизни процессы, которые совершаются у всего человечества во время сна, реализуются иными путями и способами.

Вплотную приступив к человеку, наука двадцатого столетия столкнулась с таким немыслимым количеством загадок и невероятностей, что скептицизм и недоверие – понятная и будничная реакция, для ученых оправданная. Хуже, когда недоверие переходит в свою ненаучную разновидность – нежелание присмотреться внимательней. Впрочем, и тому есть аналогия. Когда Галилей изобрел телескоп и открыл спутники Юпитера, ему упорно не верил праведный иезуит Шейнер. Несколько смущаясь легкой возможности разрешить спор, Галилей предложил ему глянуть в телескоп. «Даже не хочу смотреть!» – гордо ответил Шейнер.

Склонность специалистов любой отрасли знания утверждать, что на сегодня в их области мир окончательно объяснен, – лишь расписка этих специалистов в своей бесплодности.

Неизбежность открытий – счастливая обреченность удивительного двадцатого века. Прекрасно сформулировал свой оптимизм один из лидеров поиска в области психологии: «Мы закроем брешь между нашим пониманием атома и нашим пониманием мозга».



Очень краткое послесловие



в котором рассказанному подводится итог



Природой в нас счастливо заложено любопытство, свойственное, впрочем, всему живому. А вот неуспокоенность, неудовлетворенность достигнутым – черта исключительно человеческая (насытившемуся и укрывшемуся от опасности зверю мир временно безразличен). Высокое это свойство издавна названо святым недовольством. Оно и движет науку, в свою очередь ведущую прогресс.

Значительный и грандиозно возросший в последние годы интерес мировой науки к проблеме «Человек» во многом объясняется стремлением познать законы нашей психики, тайны наших согласий и раздоров, контакта и разобщенности, чтобы выработать, поднять человека до звания Человека. Чтобы суметь создать на планете коммунистическое общество будущего, о котором веками мечтало поколение за поколением. Борьба за этого Человека происходит вокруг каждого из нас, и поэтому все мы в долгу перед общей целью. Ибо «быть человеком – значит сознавать свою ответственность» (Сент-Экзюпери).

Однако разобраться в человеческой душе, в тайнах нашей психики, люди, казалось бы, пытались уже с незапамятных пор.

Пытались. Но с пустыми руками. Средства исследований, которые дарует сейчас психологии прогресс множества других наук, – это мощный и, в сущности, лишь в нашем веке появившийся инструмент, рычаг познания. Новые приборы – новые методики. Добытые знания – новые гипотезы. Для их поверки – новые исследования. И все это – на прочнейшем фундаменте кристально материалистической картины мира (то, что наука обрела тоже еще совсем недавно).

За каждым движением вперед – новая бездна проблем, сомнений и загадок.