Больше, чем страх   ::   Пратер Ричард С.

— Все еще грызетесь? — поинтересовалась Бафф, когда девушки присели за столик.

— Да, не прекращали, — ответил я. — Но уже собирались закончить.

— Глупец, — незлобно произнес доктор Баффингтон, но было видно, что он еще не успокоился.

— Черт возьми, доктор, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Сформировать общественное мнение по международным вопросам или внутренней политике большого труда не составляет. Надо только установить контроль над средствами массовой информации, чтобы те говорили и печатали только то, что вам нужно, и вскоре большая часть населения страны поверит любым вашим небылицам. Вы заставите людей поверить в то, что Чан Кайши, Батиста и Трухильо — диктаторы-коррупционеры, а Мао Цзэдун — всего лишь сельский реформатор, Кастро — кубинский Робин Гуд, а стоящие у власти в некоторых странах красные — демократы-реформаторы. Ведь именно этого и добиваются красные. Они хотят, чтобы мы отвернулись от своих настоящих друзей и раскрыли объятия врагу. Разве не так? С помощью слова можно развязать новую войну или убедить людей бороться за мир, напугать атомной бомбой или военной мощью Советского Союза. Тогда многие из нас будут готовы снять с себя последнее и остаться в чем мать родила.

Моник прыснула от смеха. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Мне представились улицы, по которым бродят толпы голых людей, — пояснила она.

— Согласен, что это было бы забавное зрелище. Но только не для ханжей и блюстителей нравственности.

— Вроде меня, — подчеркнула Моник.

— Да, дорогая, вроде вас, — согласился я.

«Сигареты? Сигары?» — послышалось совсем рядом с нашим столиком. Я машинально повернул голову туда, откуда донесся мягкий женский голос, и увидел приближающуюся к нам продавщицу сигарет. Я уставился на нее такими глазами, словно передо мной вдруг из морской пены появилась сама Афродита.

— Желаете сигареты? — поймав мой взгляд, спросила мексиканка.

— Да, конечно, — ответил я.

Наконец я остановил свой выбор на «Белмонтсе», и продавщица, потянув за узкую красную полоску на целлофановой обертке, открыла пачку, кончиками пальцев вытянула наполовину одну сигарету и протянула пачку мне. Вот это сервис, подумал я, снимая с пачки оставшуюся часть целлофана. При этом я сломал торчащую из пачки сигарету, ту, которую вытащила мне продавщица. Девушка, отсчитав сдачу с моего двадцатипесового банкнота, удалилась.

— Могу поклясться, что торговля сигаретами у нее идет успешно, — сухо заметила Бафф.

— Шелл, вам пришлось дать ей на чай десять песо? — удивилась Моник.

— Да, — подтвердил я. — Это разве деньги? Пачка «Белмонтса» обошлась мне всего в каких-то восемьдесят центов. Так что я просто поделился с ней тем, что сэкономил. Эта бедная пчелка-труженица...

Обе дружно захохотали. Когда Бафф и Моник успокоились, я сказал им, что немного пошутил над ними: продавщица получила от меня сверх всего-то один песо. Мы еще немного поговорили, а затем заказали обед. На горячее мне подали фазанью грудку.

После того как мы опробовали самые изысканные блюда ресторана, славившегося на весь Мехико своей кухней, наш разговор вновь оживился. Теперь заговорил доктор, который стал рассказывать о своей работе.

Два года назад, похоронив жену, скончавшуюся от полиомиелита, доктор Баффингтон начал собирать всю информацию об этой болезни. Он изучал статистику смертных случаев как среди пациентов, которым была введена противополиомиелитная вакцина, так и среди больных, не прошедших вакцинацию.

— За это время я тщательно исследовал случай в Каттере, эпидемии в Массачусетсе, Де-Мойне, Род-Айленде — в общем, везде, где с пятьдесят пятого года отмечались вспышки полиомиелита.