Дерби в Кентукки упадочно и порочно   ::   Томпсон Хантер С.

Господи, начинается, кошмар из грязи и безумия… Но нет. К полудню солнце припекает – идеальный день, даже влаги не осталось.

Стэдман теперь беспокоится о пожаре. Кто-то сказал ему, что клабхаус загорелся пару лет назад. Случится ли это опять? Ужасно. Быть запертым в ловушку в местах для прессы. Холокост. Сто тысяч людей дерутся, чтобы выбраться. Пьяные кричат в пламени и грязи, дико носятся обезумившие лошади. В дыму ничего не видно. Трибуны агонизируют в огне, а мы лезем на крышу. Бедный Ральф почти тронулся умом. Жестко бухаем.

Приезжаем на ипподром в такси, чтобы избежать этой ужасной парковки на передних двориках домов, $25 за место, беззубый старик на улице с большой табличкой «ПАРКОВКА» пропускает машины во двор. «Все нормально, пацан, плевать на тюльпаны». Шухер на его голове, волосы торчат, как лес из тросов.

Тротуары полны людей, все двигаются в одном направлении, в сторону Черчилль Доунс. Дети ходят с прохладительными напитками и попонами, девочки-подростки в узких розовых шортах, много черных… черные парни в белых фетровых шляпах с каймой из леопардовой кожи, копы разгоняют образовывающиеся пробки.

Сборище заполонило много кварталов у ипподрома, очень медленно движемся в толпе, очень жарко. На пути в лифт, ведущий к местам для прессы, в самом клабхаусе, мы наталкиваемся на шеренгу солдат, все держат длинные белые палки. Около двух взводов, со шлемами. Человек, идущий перед нами, сказал, что они ждут появления губернатора и его тусовки. Стэдман смотрел на них нервозно. «Для чего им эти дубинки?»

«Черные Пантеры», – сказал я. Затем я припомнил старого доброго «Джимбо» из аэропорта и мне стало интересно, о чем сейчас он думает. Наверное, очень нервничает; ипподром был переполнен копами и солдатами. Мы протискивались через толпу, через множество входов, миновали загон, из которого жокеи выводили лошадей и прогуливались рядом перед каждым рейсом, так что игроки могли к ним хорошенько присмотреться. Пять миллионов долларов будут сегодня на кону. Много победителей, еще больше проигравших. Что за хрень. Вход к местам для прессы был застопорен людьми, пытающимися попасть внутрь, кричащими на охранников, размахивающими странными пресс-картами: Chicago Sporting Times, Атлетическая Лига Полиции Питтсбурга… их всех поворачивали назад. «Давай, дружок, пропусти действующую прессу». Мы протолкнулись через толпу и попали в лифт, затем быстро вверх, к бесплатному бару. Почему нет? Получи и распишись. Сегодня очень жарко, чувствую себя не очень, наверное из-за этой гнилой атмосферы. Помещения для прессы были прохладными и просторными, много комнат, по которым можно было пройтись и места на балконе для просмотра забегов или наблюдения за толпой. Мы получили таблицу с участниками, и вышли наружу.

Пурпурные физиономии с типичной южной одутловатостью, старый Айви стиль, полосатые пиджаки и консервативные воротники на пуговицах. «Цветущее старческое слабоумие» (выражение Стэдмана)… рано угасшие, а может просто еще не перегоревшие. В лицах маловато энергии, маловато любопытства. Мучающиеся в безмолвии, после тридцати им нечем заняться в этой жизни, кроме как тихо существовать и развлекать детишек. Пусть молодые наслаждаются жизнью, пока еще могут. Почему бы нет?

Старуха с косой рано приходит в эту лигу…завывает на лужайке ночью, орет там рядом с этим маленьким закованным в кандалы ниггером в жокейском наряде. Может это он и орет, предвещая смерть. Тяжелые приступы белой горячки и чересчур много брюзжания в бридж-клубе. Обвалы на фондовом рынке. Боже святый, дите разбило новую машину, обвернув ее вокруг каменного столба у подъездной дорожки. У него нога сломана? Глаз косит? Отправь его в Йель, они там что угодно вылечат.