Спроси у Ясеня ( Причастных убивают дважды)   ::   Скаландис Ант

Потом я уложил все необходимое в рюкзак: еды дня на два, блок любимых сигарет «Голуаз» в синих пачках, резиновые сапоги, стопку чистых листов, несколько ручек и шестой том Стругацких с «Малышом», которого могу перечитывать бесконечно. Наконец извлек из антресольных дебрей завернутый в тряпку «ТТ», доставшийся мне год назад за символическую цену — триста баксов. Продал его один надежный знакомый Майкла, я мог быть уверен, что оружие не в розыске. Но Белка, конечно, психовала и только через полгода перестала спрашивать, когда же за нами придут. Применять «ТТ» по прямому назначению мне еще ни разу не приходилось, ну а на пустых бутылках я, разумеется, уже потренировался, забравшись однажды поглубже в лес и не пожалев двух патронов.

Для Белки осталась записка следующего содержания:



«Уехал в Заячьи Уши. Возвращаться не намерен. Надоело все. Зое Васильевне и Марку Львовичу большой привет. Андрюшку забывать не буду.



Миха.

P.S. Забрал пушку и полторы штуки гринов. Остальное можешь тратить как хочешь».



Остальное — это еще четыре штуки с хвостиком, которые как раз накануне вернул нам Майкл, державший их под восемь процентов. Три штуки мы собирались отдать Лене под десять на весьма долгий срок, так что Белке нашлось бы на что жить без всякой работы. А если еще учесть, что осталась квартира моей матери, где перед смертью она жила совсем одна, и квартиру эту, конечно же, сам Бог велел сдавать… Да что там! Честно говоря, все Белкины проблемы я как-то сразу выкинул из головы. Впереди у меня были Заячьи Уши — наша замечательная деревня с редким названием и редкими сохранившимися домами, с заросшей травою улицей, с аистами на поржавевшей неработающей водонапорной башне, с чистейшим воздухом и с удивительной тишиной, в которой, должно быть, так славно работается. Я уже года два не писал ни строчки, если не считать предисловий, аннотаций, договоров, смет и прочей чепухи, а в деревне трудиться творчески мне и вовсе не приходилось — там бытовуха заедала похлеще, чем в городе. И вот теперь я шел и думал о новом романе. Да, я именно шел, а не ехал, потому что опоздал на автобус. Чуть больше двух лет назад я купил «шестерку», стал заядлым автолюбителем и очень быстро разучился ездить в наши Уши на перекладных. Поэтому теперь напутал что-то с расписанием, безумно долго прождал обшарпанного, разбитого «Икаруса» в Твери, а в Старице просто опоздал на последний транспорт. Путь предстоял неблизкий — почти тридцать километров по пустынному узкому шоссе с очень слабой надеждой на попутку. Грузовики в субботу вечером здесь практически не ездят, а дачники на легковушках (по себе знаю) никогда не останавливаются: либо нагружены под завязку, либо просто боятся, тем более когда их тормозит одинокий мужик подозрительного вида. Пуганый нынче пошел народ.

Я вышагивал по шоссе грамотно, придерживаясь левой стороны, навстречу предполагаемому транспорту, но транспорта не было, даже встречного, а в качестве попутки один раз промчался какой-то безумный «Мерседес», кажется, «шестисотый», смотревшийся довольно дико в этих малообитаемых краях. Снова наступила долгая душная тишина летнего вечера, в которой слышалось только гудение случайных жуков и мух над лугами да стрекотание придорожных кузнечиков. Потом где-то вдалеке, явно приближаясь, затрещало насекомое покрупнее — летел вертолет. «Вот бы подбросил!» — пришла нелепая мысль. Звук усиливался. Но тут его начал заглушать более радостный для меня шум: позади, за поворотом дороги, ревело что-то большое и тяжелое вроде «КамАЗа». Однако грузовик оказался не менее безумным, чем давешний «Мерседес»: он пронесся мимо на скорости около стольника, не обращая ровно никакого внимания на мою вскинутую руку. Я даже присел от обиды на пыльную траву у обочины — все-таки отмахал уже километров восемь. И тут появился вертолет.