Дневник провинциала в Петербурге   ::   Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Только уж и ходьба!

- А что?

- Да вот, посчитайте-ка сами ступеньки от первого этажа до четвертого, тогда увидите!

- А результат?

- Да как сказать? - покуда еще никакого! Ведь здесь, батюшка, не губерния! чтобы слово-то ему сказать, чтобы глазком-то его увидеть, надо с месяц места побегать! Здесь ведь все дела делаются так!

- Однако, это неприятно!

- А вам все чтоб было "приятно"! Вам бы вот чтоб Фаддей и носки вам на ноги надел, и сапоги бы натянул, а из этого чтоб концессия вышла! Нет, сударь, приятности-то эти тогда пойдут, когда вот линийку заполучим, а теперь не до приятностей! Здесь, батюшка, и все так живут!

Прокоп подходит к окну, видит бегущего по улице мазурика, и воображение рисует перед ним целую картину.

- Смотрите! - восклицает он, - вон он высуня язык бегает! Вы думаете, он дело делает! Пустяки, сударь! пустяки он делает! День-то деньской он пробегает, вечером прибежит домой: что я сделал? - Иной даже заплачет! Ничего, ну просто-напросто ничего! А там пройдет и еще день, и еще, и еще... И все-то так! и всякий-то день ничего! А через месяц, смотришь, что-нибудь у него и сформируется! Как сформируется? почему сформируется? - ничего не известно! Там бросил словечко, там глазком глянул, туда забежал, там с швейцаром покалякал - на вид оно пустяки, ан смотришь, в результате оно самое и есть!

Снова стук. Петр Иваныч влетает прямо в соболях. Щеки у него горят, кадык застыл от мороза, усы влажны.

- Ну, кажется, идет дело на лад! - говорит он весело.

- Решена? - спрашивает Прокоп, и в глазах его появляется какой-то блудящий огонь, которого я прежде не примечал.

- Решена!

- Ну, а моя еще нет!

- Теперь только бы в самую середку-то угодить!

- Да, это тоже штука. Одно средство: к тузу какому-нибудь примазаться! Уж черт его душу дери... ешь половину!

Еще стук. Влетает Тертий Семеныч и падает в изнеможении в кресло. Устал, - говорит он, - был везде! И у Бубновина был, и у Мерзавского был, и у сына Сирахова был!

- Ну, и что же!

- Все в один голос: полезнейшее предприятие!

- Смотри, как бы тебя с "полезнейшим-то предприятием" не продернули! ведь это тоже народ теплый!

- Меня-то! у меня линия верная! От Корочи через Тим, Щигры да так-таки прямо в Ливны. А там у меня кстати и имение есть.

- Да ты что возить-то по этой линии будешь? - Уж это наше дело!

- Нет, ты скажи!

- А позвольте узнать, Александр Прокофьич, что вы-то по вашей линии возить будете?

- Это от Изюма-то, через Купянку, Валуйки да в Острогожск! Да тут, батюшка, хлеба одного столько, что ахнешь! Опять: конопель, пенька, масло, скот, кожи! Да ты пойми: ведь в Изюме-то окружный суд! Члены суда будут ездить! судебные следователи! судебные пристава! Твое же острогожское имение описывать поедут!

Между тем Петр Иваныч беспокойно поглядывает на часы и вдруг вскакивает:

- Однако пора бежать!

И все трое, обращаясь ко мне, разом восклицают:

- Вы разве не пойдете устрицы есть?

- Не знаю... Я как-то еще не думал об этом.

- Ну, каким же образом после того вы концессию получить хотите! Где же вы с настоящими дельцами встретитесь, как не у Елисеева или у Эрбера? Ведь там все! Всех там увидите!

- Да ведь я... право, и дорога-то у меня плохая, кажется! Ну, что я, в самом деле, возить по ней буду!

- А вам-то что? Это что еще за тандрессы такие! Вон Петр Иваныч снеток белозерский хочет возить... а сооружения-то, батюшка, затевает какие! Через Чегодощу мост в две версты - раз; через Тихвинку мост в три версты (тут грузы захватит) -два! Через Волхов мост - три! По горам, по долам, по болотам, по лесам! В болотах морошку захватит, в лесу - рябчика! Зато в Питере настоящий снеток будет! Не псковский какой-нибудь, я настоящий белозерский! Вкус-то в нем какой - ха! ха!

- Смейтесь! смейтесь! а вот как заполучу дорожку, тогда будет...