Дневники существований   ::   Бухараев Равиль

Вот надо же было нам с Лидой однажды, прервав размеренное курортное пребывание в Карловых Варах, оказаться на горном озере Кладска, загадочном и заповедном, словно явленном из средневековой, вызывающей сладкую жуть сказки о лесном царе. Мы долго добирались туда в микроавтобусе по высветленным просторными чемеричными полянами чешским горам и лесам, а когда добрались и разобрали удилища, долго еще сеялся и моросил над черными елками и едва зазеленевшими лиственными деревами мелкий майский дождичек, и немногие прочие рыбаки вскоре раздосадованно ушли с культурно опоясанного дощатым помостом озера, с топких и замшелых его берегов.

Мы же не со зла разбрелись под зонтиками по мокрым, присыпанным опавшей хвоей доскам и устроились поодиночке на складных стульях, почти и забыв о поплавках и глядя лишь на то, как моросящий дождь завораживает, усыпляет равнодушное озеро, сплошь усеянное мелкими, повторяющимися, сливающимися в пузырчатую рябь дождевыми окружьями. Несмотря на кружева пузырей, совсем уж нежданым подарком лег на мокрые доски помоста крупный латунный линь, а затем, один за другим, и три средних размеров блескучих зеркальных карпа; и мы запалили под свисающими с низких небес ветвями походную чугунную печку, и зажарили рыбу на решетке, и съели ее под зонтиками. Между тем потянуло в спину прохладной, свежей лесной сыростью, а потом и свечерело, и дождь перестал, и тут озеро предзакатное словно очнулось от своего беспамятства и забрезжило, засветилось, залучилось и засияло в сумеречной тишине: яснее легли на воду и тем отчетливее стемнели вокруг него богемские леса, и все честные частности происходящего обрели окончательную смертную важность.

Ведь именно в такое редкое мгновение тишины, когда мир становится вожделенно, незаслуженно и потому отчужденно и дивно прекрасным, понимаешь, что все вокруг тебя именно что происходит, а не стоит зачарованно, как ты сам, заезжий свидетель, но отнюдь не участник происходящей на твоих глазах вечности. В полном покое этой картины, когда и вечерний ворон на вершине королевской ели мнился запечатленным навечно, все происходило и все свершалось, пусть и незримо для нас: ходили во тьме под золотым покоем сияющего озерного плеса хладные лини и карпы, небо меняло цвет, ветер напоминал о себе своим отсутствием, а недвижный лес ни на мгновенье не переставал расти и выпускать из почек скрученную жгутиками листву; неосязаемо разворачивала листья и чемерица, и даже нежный бледно-зеленый мох, облепивший болотные кочки, праздновал свое непрекращающееся бессмертие.

Я не знаю, удостоюсь ли еще такой осязаемой безмятежности, какой явилось мне в тот майский вечер чужеземное озеро Кладска, но чувствую почему-то, что и оно не станется моим последним земным воспоминаньем: я и без того видел и ощущал его чересчур умиротворенно, как бы уже и находясь на том свете и будучи сам событием если и не свершившимся, то уже состоявшимся и более во времени не происходящим, а потому и лишенным права и всякой бесплатной возможности участвовать в совершающемся движении чужой жизни. Ведь потусторонняя красота эта была и вправду платная и тем паче чужая, и не многим отличалась от кино, отстраненная и четко отмеренная во времени.