Старшая правнучка   ::   Хмелевская Иоанна

Аннотация: Кому завещать дневник, в котором интимные секреты соседствуют с рассказами о фамильных сокровищах? Дочери? А вдруг та не поймет экстравагантных поступков родительницы? Внучке? Рискуешь нарваться на странные взгляды от родной кровиночки. Решено – дневник, а вместе с ним и все семейные секреты унаследует правнучка, а ежели прямых наследниц окажется целая толпа, то самая старшая правнучка. Сказано – сделано, и пани Матильда завещает свой многотомный дневник маленькой Юстине.

Казалось бы, чего уж проще, прочти прабабкин дневник, найди сокровище и живи себе припеваючи. Так нет же, мало того что дневник написан отвратительным почерком и немыслимыми зелеными чернилами, так еще Госпожа История то и дело вмешивается, не давая разобрать прабабкины каракули. То война разразится, то ребенок родится, то родная тетка решит стать акулой игорного бизнеса. Словом, приходится читать между делом, одной рукой помешивая суп, а другой руководя беспокойными родственниками. А рукопись, как назло, дьявольски увлекательна: интриги и убийства столетней давности затягивают почище вывертов современной жизни. Но и современная жизнь подкидывает загадку за загадкой.

---------------------------------------------

Иоанна Хмелевская

Старшая правнучка

Я, нижеподписавшаяся, Матильда Вежховская, девичья фамилия Кренглевская, дочь Теодора и Антонины, урожденной Заворской…

– Ну что ты понаписала, глупая баба! – вмешался в творческий процесс жены Матеуш, заглядывая ей через плечо. – Все перепутала! Ведь ты же наследство не себе оставляешь, так и нечего всех бабок перечислять. В завещаниях такие данные приводятся лишь о наследниках.

Матильда спохватилась – муж прав, однако признать такое не в ее характере, без борьбы она никогда не сдавалась.

– А если мне хочется так писать? Что, завещание будет недействительное?

– Да нет, действительное, но глупое.

– Сам ты глупый! Вот я никогда не мешаю тебе писать что вздумается, и ты не вмешивайся. А ну, пошел отсюда!

– Не уйду, ты ведь такого вздору нанесешь. Говорил тебе – вызови нотариуса.

– Не хочу. Нотариус тоже человек, проболтается. Отвяжись!

Расставив пошире локти на письменном столе, чтобы мужу несподручно было подглядывать, Матильда вернулась к прерванной писанине:

…будучи в здравом уме, крепкая телом и духом, незначительно лишь подорванными возрастом…

– «В здравом уме»! – хихикнул Матеуш. – Да кто в это поверит, прочтя твои благоглупости?

– Сам дурак! – рявкнула не на шутку разозленная супруга. – Молчал бы уж. Всю жизнь идиотом был, таким и остался! Не знаешь разве – завещания всегда так пишутся? А что, интересно, ты написал? Неужели правду? «С детства умственно отсталый, а сейчас и телом и духом одряхлевший, собственных детей и внуков не помню…» Рамолик несчастный!

– Это еще неизвестно, кто из нас рамолик! – обиделся Матеуш. – Скажите, «крепкая телом и духом». Постреленок этакий!

– Я же добавила – «подорванные возрастом»!!!

– Вот уж точно, подорванные. Хоть одно правдивое слово.

– А ты… а ты… вспомни, что было, когда я попросила тебя вазон переставить, из рук твоих немощных вывалился! «Скользкий», видите ли, как же, специально кто-то его маслицем смазал! Тяжелый, видите ли, роза в глаза колет, видите ли…

– Вот именно. Надо совсем уже ничего не соображать, чтобы заставлять меня проклятую посудину переносить. Мало того, что она из серебра, так еще с водой. Тут и молодой батрак надорвется, не меньше ведь центнера весит. Да и я хорош, не подумавши схватился…

– А когда-то и не такую тяжесть поднимал, – тихо промолвила Матильда, вдруг сразу стихая.

– Да и ты заводная была… Оркестр устанет, а ты бы все плясала, – так же задушевно подхватил Матеуш.