Дольф Хейлигер   ::   Ирвинг Вашингтон

Несмотря на свое веселое и добродушное настроение, гер Антони не забывал тем не менее наблюдать за порядком. Одну из бутылок он предоставил в полное распоряжение Дольфа; зная, однако, с кем ему приходится иметь дело, своим приятелям он наливал сам и особо следил за индейцами, которым достался весьма умеренный паек водки. По окончании ужина индейцы выпили свою порцию, выкурили по трубке, завернулись с головой в одеяла и, растянувшись на голой земле ногами к огню, вскоре крепко заснули, напоминая собою свору уставших гончих. Остальные продолжали сидеть, калякая у огня, который из-за окутывавшего лес мрака и сырости – следствия пронесшейся недавно грозы – казался по-особому привлекательным и уютным. Буйное веселье, которое царило за ужином, понемногу угомонилось; речь зашла об охотничьих приключениях, подвигах и опасностях, таящихся среди девственных диких лесов; многое из того, о чем говорилось в тот раз у костра, было настолько необыкновенно и невероятно, что, воспроизведя здесь эти рассказы, я рисковал бы заронить сомнение в правдивости Антони ван дер Хейдена и его спутников.

Название племени, сопровождавшего Ахилла на троянскую войну, – синоним верности и беспрекословного подчинения. вспомнили множество легенд и предании, связанных с рекою и расположенными на ней поселениями; было очевидно, что по части историй этого рода гср Антони обладает совершенно исключительными познаниями. Пока этот крепкий лесной бродяга, сидя на причудливо искривленных корнях дерева, заменявших ему в известной степени кресло, выкладывал одну за другой свои несусветные побасенки, Дольф глядел на это решительное лицо, освещенное светом костра; что-то в нем снова напомнило ему призрак из "Дома с привидениями", какое-то смутное сходство, сказывавшееся не столько в отдельных чертах, сколько в общем выражении и во всем облике.

Вторичное обсуждение обстоятельств, при которых произошло падение Дольфа за борт, повлекло за собою рассказы о несчастиях и злоключениях, выпавших на долю тех, кто плавал по этой великой реке, в особенности на заре истории здешних колоний, причем большинство событий гер Антони глубокомысленно объяснял сверхъестественными причинами. Дольфа немало удивили подобные толкования, но пожилой джентльмен заверил его, что среди обитающих на реке поселенцев распространено глубочайшее убеждение, будто местные горы находятся под властью сверхъестественных и враждебных людям существ, затаивших, по-видимому, давнюю злобу против колонистов-голландцев. В силу этого они с незапамятных времен находят особое удовольствие – так они изливают желчь и удовлетворяют свои причуды – в том, чтобы потешаться над голландскими шкиперами; они досаждают последним внезапными шквалами, дующими в лоб ветрами, встречными течениями и препятствиями всякого рода, так что голландец-мореплаватель издавна вынужден был проявлять исключительную осторожность и предусмотрительность: бросать якорь с наступлением темноты, спускать бизань-рею или даже весь парус, едва лишь над горами покажется круглое облачко, – короче говоря, принимать столько предосторожностей, что зачастую ему приходится тратить невероятное количество времени, чтобы с величайшими трудностями подняться вверх по реке.

– Некоторые, – сказал он, – считают, что эти враждебные силы – не что иное, как духи, вызванные в давние времена индейскими колдунами, решившими отомстить чужеземцам, которые лишили их родины.