Драма на берегу моря   ::   Бальзак Оноре де

- И оно кажется еще более глубоким из-за равномерного плеска морских волн, набегающих на берег.

- Если ты вздумаешь отдаться во власть тройной беспредельности - воды, воздуха и песков - и будешь внимать одному лишь неумолчному шуму прилива и отлива, говор волн станет невыносим,- ответил я,- тебе почудится в нем мысль, которая будет подавлять тебя. Вчера, в час захода солнца, я испытал это чувство; оно меня обессилило.

- Да, ты прав! Будем разговаривать,- молвила она после долгого молчания.- В этом рокоте есть грозное красноречие, недоступное никакому оратору. Мне кажется, я поняла причину гармонии, царящей здесь, вокруг нас. Этот ландшафт, где различаешь всего три, поразительной яркости, цвета: искристую желтизну песка, лазурь небес и зеленый цвет моря - представляется нам величественным, но не диким; необъятным, но не пустынным; однообразным, но не утомляющим глаз; он слагается всего-навсего из трех элементов, и, однако, он прихотлив.

- Только женщины способны так передавать свои впечатления! - воскликнул я.- Никакой поэт не решился бы состязаться с тобою, пленительная душа, которую я так верно разгадал!

- Полуденный зной придает этим трем выражениям беспредельного невообразимую яркость,- заметила, смеясь, Полина.- Здесь я постигаю восточную поэзию и восточные страсти.

- А я постигаю безутешную скорбь.

- Да! - молвила она.- Эти дюны - величественный монастырь.

Мы услышали быстрые шаги нашего проводника. Он принарядился. Мы обратились к нему с несколькими малозначащими словами; ему показалось, что наше расположение духа изменилось, и он, с той сдержанностью, которая вырабатывается у несчастливцев, замолчал. Время от времени Полина и я, желая увериться в том, что наши мысли и впечатления едины, пожимали друг другу руку, но добрых полчаса мы шли в полном молчании - потому ли, что нас томил зной, которым веяло от раскаленных песков, потому ли, что наше внимание было поглощено трудностями ходьбы по дюнам. Мы пробирались, взявшись за руки, как дети: идя об руку, нам не пройти было и десяти шагов. Дорога в Бац пролегает по зыбучему песку,- порыва ветра достаточно, чтобы замести след копыт или ободьев; но наш проводник опытным глазом по горсточке помета или конского навоза вновь и вновь находил дорогу, которая то вплотную приближалась к морю, то, отдаляясь о г него, вилась по склонам дюн или огибала скалы. К полудню мы не прошли и половины пути.

- Вот где мы отдохнем! - воскликнул я, указывая на мыс, загроможденный скалами, достаточно высокими, чтобы можно было предположить наличие какой-нибудь пещеры.

Услыхав эти слова и поглядев в том направлении, куда я указал пальцем, рыбак покачал головой и сказал:

- Там живет человек. Когда нужно попасть из Баца в Круазик или из Круазика в Бац, идут окружным путем, только бы не пройти мимо него. Все это рыбак сказал вполголоса, будто поверял нам тайну.

- Что же он - грабитель, убийца?

Проводник ответил лишь глубоким вздохом, и это еще усилило наше любопытство.

- Если мы там пройдем, что-нибудь стрясется?

- О нет!

- Вы пойдете с нами этим путем?

- Нет, сударь!

- А мы пойдем, если вы заверите нас, что нам не грозит никакая опасность.

- Этого я не скажу,- с живостью возразил рыбак.- Я могу только сказать, что тот, кто там сидит, не заговорит с вами и не сделает вам зла. Господи боже, он даже с места не тронется!

- Да кто же он, наконец?

- Человек!

Эти три слога прозвучали необычайно трагически. В ту минуту мы находились шагах в двадцати от мыса, о который бились волны; рыбак свернул на дорогу, огибавшую скалы, мы же продолжали итти прямиком, но Полина оперлась на мою руку. Наш вожатый прибавил ходу, чтобы одновременно с нами прийти к тому месту, где дороги пересекаются. Вероятно, он полагал, что, увидев таинственного человека, мы ускорим шаг.