Два старика   ::   Толстой Лев Николаевич

Стали мужик с старухой, рассказывать, как все это с ними сталось.

- Жили мы, - говорят, - и допрежь того небогато, а тут не родилось ничего, стали с осени проедать, что было. Проели все - стали у соседей и добрых людей просить. Сперва давали, а потом отказывать стали. Которые бы и рады дать, да нечего. Да и просить-то совестно стало: всем должны - и деньгами, и мукой, и хлебом. Искал, - говорит мужик, - я себе работы - работы нет. Народ везде из-за корму в работу набивается. День поработаешь, да два так ходишь - работы ищешь. Стали старуха с девчонкой ходить в даль побираться. Подаяние плохое, ни у кого хлеба нет. Все-таки кормились кое-как, думали - пробьемся так до новины. Да с весны совсем подавать перестали, а тут и болезнь напала. Пришло совсем плохо. День едим, а два нет. Стали траву есть. Да с травы ли, али так, напала на бабу болезнь. Слегла баба, и у меня, - говорит мужик, - силы нет. И поправиться не с чего.

- Одна я, - говорит старуха, - билась, да из сил выбилась без еды и ослабла. Ослабла и девчонка, да и заробела. Посылали ее к соседям - не пошла. Забилась в угол и нейдет. Заходила соседка позавчера, да увидала, что голодные да больные, повернулась, да и ушла. У ней у самой муж ушел, а малых детей кормить нечем. Так вот и лежали - смерти ждали.

Отслушал их речи Елисей, да и раздумал в тот же день идти догонять товарища и заночевал тут. Наутро встал Елисей, взялся по дому за работу, как будто сам он и хозяин. Замесил с старухой хлеба, истопил печку. Пошел с девчонкой по соседям добывать, что нужно. Чего ни хватится - ничего нет, все проедено: ни по хозяйству, ни из одежи. И стал Елисей припасать то, что нужно: что сам сделает, а что купит. Пробыл так Елисей один день, пробыл другой, пробыл и третий. Справился малышок, ходить стал по лавке, к Елисею ластится. А девочка совсем повеселела, во всех делах помогает. Все за Елисеем бегает: "Дiду! дiдусю!" Поднялась и старуха, к соседочке прошла. Стал и мужик по стенке ходить. Лежала только баба, да и та на третий день очнулась и стала есть просить. "Ну, - думает Елисей, - не чаял я столько времени прогулять, теперь пойду".

VI

На четвертый день подошли розговены, и думает Елисей: "Дай уж разговеюсь с людьми, куплю им кое-чего для праздника, а на вечер и пойду". Пошел Елисей опять на село, купил молока, муки белой, сала. Наварили, напекли они с старухой, а наутро сходил Елисей к обедне, пришел, разговелся с людьми. Встала в этот день и баба, стала бродить. А мужик побрился, чистую рубаху надел старуха выстирала, - пошел на село к богатому мужику милости просить. Заложены были богатому мужику и покос и пашня, - так пошел просить, не отдаст ли покоса и пашни до новины. Вернулся к вечеру хозяин скучный и заплакал. Не помиловал богатый мужик, говорит: "Принеси деньги".

Задумался опять Елисей. "Как им, - думает, - теперь жить? Люди косить пойдут, им нечего: покос заложен. Поспеет рожь - люди убирать примутся (да и родилась же она хорошо, матушка!), а им и приждать нечего: продана у них десятина вхняя богатому мужику. Уйду я, они опять так же собьются". И разбился Елисей мыслями и не пошел с вечера - отложил до утра. Пошел спать на двор. Помолился, лег и не может заснуть: и идти-то надо - уж и так и денег и времени много провел, и людей жалко. "Всех, видно, не оделишь. Хотел им водицы принести да хлебца по ломтю подать, а она, вишь, куда хватила. Теперь уж покос да пашн 1000 ю выкупи. А пашню выкупи, - корову ребятам купи да лошадь мужику снопы возить. Видно, запутлялся ты, брат Елисей Кузьмич. Разъякорился, и толков не найдешь!" Поднялся Елисей, взял кафтан из-под головы, развернул, достал рожок, понюхал, думал мысли прочистить, ан нет: думал, думал, ничего не придумал. И идти надо, и людей жалко. А как быть, не знает. Свернул кафтан под голову и опять лег.