Двадцать пять на двадцать пять   ::   Солоухин Владимир

Наступает момент некоторого затишья в стуке вилок, в звяканье, в чавканье, и вот, уловив этот момент, без предупреждения, гармонист вдруг растянет мехи, и все сразу преображается в избе, за столом, в душах людей. Ликующие волны подхватывают и поднимают всех до восторга, до всеохватной радости, и тотчас этот восторг находит свободу и выход - грянула всеобщая песня.

Гармонного звука хватило бы, говорю, долететь до окрестных деревень, а он вынужден биться в четырех стенах. И он бьется, оглушительно и пронзительно. Теперь вообразим, что же было бы на свадьбе, если бы не гармонь? Что это была бы за свадьба? Невозможно вообразить.

А ведь гармонист между тем мог заломаться, закапризничать и отказаться от приглашения.

Не знаю, с чем и сравнить авторитет гармониста в деревне, его особенное положение, всеобщее почитание, - частью от зависимости (не придет, и будешь гулять без музыки), но главным образом от радости, которую так щедро дарила гармонь в те безмузыкальные, вернее, безмузыкально-инструментальные времена.

Гармонисту - уважение и почет! От порога едва ли не под руки ведут в передний угол, сажают на скамейку, на видное место, расступаются, только что не сдувают пылинки. Но если выступит пот на лбу, то могут и промокнуть девки собранным в комочек платком.

Теперь представим себе всю гордость девушки, если она начала гулять с гармонистом. Если он, такой выдающийся, такой недосягаемый, такой почти бог среди остальных парней, провожает ее с гулянья, сидит с ней на тихом крылечке. С гордостью и звонкостью выплеснет она при случае лирическую частушку:

Гармониста я любила,

Гармониста тешила,

Гармонисту на плечо

Сама гармошку вешала.

Гармонист сидит в переднем углу, девки подходят к нему, заказывают очередной танец.

- Вася, сыграй тустеп.

Вася играет. Опять же с какой тайной сладостью думает девушка о том, что Вася этот, к которому так почтительно, даже робко обращаются все, что это ее Вася и что старается он, может, в первую очередь для нее.

Хорошо Вася играет,

Ударяет по басам.

Не сама я завлекала,

Завлекал меня он сам.

Даже если не свадьба, не вечеринка, а большое гулянье на все село в большой праздник, все равно без гармони не обойтись.

В том селе, где подрастал до парней Алеша Воронин, престольный праздник - преображение - был 19 августа по новому стилю.

Погода летняя, сухая. Убрана рожь, поспели яблоки. Над желтыми соломенными полями, над стерней - синее небо да белые облака.

С утра, хотя и чувствуется в воздухе что-то праздничное, еще пусты улицы села. Праздник начинается в домах, за столами. Разве что гости из другой деревни пройдут улицей: женщины в крепдешинах, мужчины в белых рубашках, в пиджаках внакидку. Прошли деревенской зеленой улицей, по плотине мимо пруда, оживили улицу ярким живописным пятном - и снова одни только куры на зеленой траве.

Таких групп пройдет в разные дома не по числу ли домов. У кого же нет родни по ближним деревням, какая же родня не придет в гости в преображение?

Все это потом, наевшись, высыплет на широкую улицу, образуя гулянье, которое достигает своего пика к четырем, к пяти часам.

Однако главную массу гулянья составляют все же не эти гости, а группы, ватаги, толпы молодых парней, девок и подростков, пришедших из деревень в радиусе десяти километров только для того, чтобы погулять. Те, что гостевались за столом (белые пироги, студень, зеленый лук, яйца, селедка, тушеное мясо), так и остаются чаще всего привязанными к дому, сидят около палисадников, как бы не участники гулянья, а зрители. Но молодежи и без них набирается до нескольких сот человек. Ходят по селу девки разноцветными длинными шеренгами, взявшись под руки, парни кучками: прокошинские своей кучкой, топорищевские - своей.