Две вины   ::   Фицджеральд Френсис Скотт

---------------------------------------------

Фицджеральд Френсис Скотт

Две вины



Ф.Скотт Фицджеральд

Две вины

1

- Смотрите - видали ботиночки? - сказал Билл. - Двадцать восемь монет.

Мистер Бранкузи посмотрел.

- Неплохие.

- На заказ шиты.

- Я и так знаю, что вы франт каких мало. Не за этим же вы меня звали?

- Совсем даже не франт. Кто сказал, что я франт? - возмутился Билл. Просто я получил хорошее воспитание, не то что иные прочие в театральном мире.

- И еще, как известно, вы красавец писаный, - сухо добавил Бранкузи.

- Конечно. Уж не вам чета. Меня девушки принимают за актера... Закурить есть? И что самое главное, у меня мужественный облик, чего уж никак не скажешь про здешних мальчиков.

- Красавец. Джентльмен. В шикарных ботинках. И везуч как черт.

- А-а, вот тут вы ошибаетесь, - заспорил Билл. - Голова на плечах, это - да. За три года - девять постановок, четыре прошли на "ура", одна провалилась. Ну при чем здесь везение?

Бранкузи надоело слушать, он задумался, уставившись в одну точку невидящими глазами. Сидящий перед ним молодой румяный ирландец всеми порами источал такое самодовольство - не продохнуть. Но пройдет немного времени, и он, как всегда, спохватится, услышит сам себя и, устыдившись, поспешит спрятаться в свое второе "я" - этакого утонченно-высокомерного покровителя искусств по образу и подобию ультраинтеллигентов из Театральной гильдии. Между этими двумя ипостасями Билл Мак-Чесни до сих пор еще не сделал окончательный выбор, такие натуры обычно определяются годам к тридцати.

- Возьмите Эймса, возьмите Гопкинса, Гарриса - любого возьмите, продолжал разглагольствовать Билл. - Кто из них лучше меня?.. В чем дело? Хотите выпить? - спросил он, видя, что Бранкузи посматривает на стену, где висел винный шкафчик.

- Я не пью по утрам. Просто там кто-то стучит. Вы б им велели перестать. Слышать не могу, страшно действует на нервы.

Билл встал и распахнул дверь.

- Никого нет... - начал он. - Эй! Вам чего?

- Ой, простите, - ответил женский голос. - Простите, ради бога! Я разволновалась и сама не заметила, что, оказывается, держу в руке карандаш.

- А что вам здесь надо?

- Я к вам. Секретарь говорит, что вы заняты, а у меня к вам письмо от Алана Роджерса, драматурга. Я хотела передать вам его лично.

- Мне некогда. Обратитесь к мистеру Кадорна.

- Я обратилась. Но он был не слишком любезен, а мистер Роджерс говорил...

Бранкузи нетерпеливо пододвинул стул и посмотрел в открытую дверь. Посетительница была очень юная, с копной ослепительных золотых волос и гораздо более волевым лицом, чем можно было подумать по ее лепету. У нее был твердый характер, потому что она родилась и выросла в городке Делани, штат Южная Каролина, но откуда было знать об этом мистеру Бранкузи?

- Как же мне быть? - спросила она, без колебаний отдавая свою судьбу в руки Билла. - У меня было письмо к мистеру Роджерсу, а он вот дал мне письмо для вас.

- Ну, и что я должен сделать? Жениться на вас? - взорвался Билл.

- Я хотела бы получить роль в одном из ваших спектаклей.

- Тогда сидите тут и ждите. Я сейчас занят... Где мисс Кохалан? - Он позвонил, с порога еще раз сердито оглянулся на посетительницу и закрыл за собой дверь. Но за это время с ним произошла обычная метаморфоза, и теперь с мистером Бранкузи разговор возобновил человек, который на проблемы театрального искусства смотрит, можно сказать, просто глазами Макса Рейнгардта.

К половине первого он уже ни о чем не помнил, кроме того, что будет величайшим на свете режиссером и что сейчас, за ленчем, он встретится с Солом Линкольном, которому все это втолкует. Он вышел из кабинета и вопросительно посмотрел на мисс Кохалан.

- Мистер Линкольн не сможет с вами встретиться, - доложила она. - Он только что звонил.