Джек Мэггс   ::   Кэри Питер

Он ел его прямо на улице, продолжая свой путь, начав его с Флорал-стрит и закончив на Сент-Мартинс-лейн. Здесь, чуть южнее Севен-Дайалс, незнакомец остановился и постоял на пустынном и тихом перекрестке, единственном, где не было яркого света газовых фонарей.

Вот и Сесил-стрит, очень короткая улица, связывающая Кросс-стрит и Сент-Мартинс-лейн. Он тщательно вытер платком лицо и углубился в темноту квартала, безуспешно пытаясь разглядеть номера домов.

Почти достигнув шумной Кросс-стрит, запруженной кабриолетами, дилижансами, наемными экипажами и двуколками, он вдруг увидел только что остановившийся фаэтон. Это был самый дорогой из всех экипажей, что было заметно даже в темноте, и, когда незнакомец перешел улицу, где было больше света, он даже разглядел золотой герб на черной лакированной дверце. Из фаэтона доносился женский плач.

Мгновение – и незнакомец был уже на Кросс-стрит, устремившись к фаэтону. Дверца его открылась, и оттуда вышла крупная женщина в длинном платье.

– Доброй ночи, мэм, – сказала она на прощание тому, кто остался в фаэтоне.

Услышав этот голос, незнакомец резко остановился.

Фаэтон уехал, но он все еще стоял не шелохнувшись в тени подъезда какого-то дома, пока женщина не открыла ворота, ведущие к узкому дому в глубине. Слабый свет над дверью освещал вход.

– Простите, миссис, это дом № 4? – не удержавшись, спросил он.

– Если вы за таблетками, то приходите завтра.

– Мери Бриттен? – промолвил он.

Он слышал, как гремят ключи в большой связке.

– Приходите завтра, – повторила женщина. Незнакомец вышел, на мостовую.

– Зажги лампу, Мери.

– Кто вы?

– Тот, кого ты должна узнать, Мери Бриттен.

Она продолжала стоять спиной к незнакомому гостю, все еще перебирая ключи.

– Сейчас темно. Приходите завтра.

– Тот, кого ты должна узнать, весь в лондонской саже. Наконец она нашла нужный ключ. Дверь открылась и слабый свет – в холле едва горела одна керосиновая лампа – осветил высокую, красивую женщину в модном платье синевато-зеленого цвета из ткани, переливающейся, как шелк. Она на мгновение замерла, всматриваясь в темноту, – старая леди полных семидесяти лет, но со своей осанкой и манерой держаться выглядевшая на пятьдесят, во всяком случае при этом свете.

– Итак, Сесил-стрит? – спросил он. – А я думал, будет что-нибудь пошикарней.

Женщина заколебалась. Вглядываясь в темноту и не выпуская ручку двери, она прошептала:

– Что ты здесь делаешь? Тебе не миновать смерти, если узнают, что ты здесь.

– Нечего сказать, хорошая встреча того, кто вернулся домой.

– Не обременяй нас еще и своими неприятностями, – промолвила женщина.

– Ты стала респектабельной леди.

– А ты приехал, чтобы позлословить?

– У меня все хорошо, – сказал он. – Ты не пригласишь меня в дом?

Она не сделала такой попытки, однако стала приветливее.

– Они плохо с тобой обращались?

– Достаточно плохо.

– Как ты узнал, что я живу здесь?

– Я видел твою рекламу в газете.

– Ты вернулся домой, чтобы снова взяться за старое, хитрец?

– Нет, Ма. Я завязал. А вернулся сюда за культурой.

Она рассмеялась.

– Опера?

– Да, – ответил незнакомец, посерьезнев. – Опера, театры. У меня куча времени, чтобы многое наверстать.

– Ну ладно, мне пора спать, Джек. Поэтому прости, что не приглашаю поболтать.

– Может, мне зайти к Тому?

– О Боже, Джек!

– А что такое?

– Ублюдок! – воскликнула она, искренне возмущенная. – Ты не знаешь, что он мертв?

– Нет! Нет! Я этого не знал.

– Да простит меня Господь, Джек, но я не такая простушка, чтобы поверить. Ты заплатил за это. Я знаю, как все было устроено.

– Я ничего никому не платил, клянусь.

– Чего тебе нужно, Джек? – уже устало спросила старая женщина, и на этот раз ее голос дрогнул.