Елка Митрича   ::   Телешов Николай Дмитриевич

---------------------------------------------

Телешов Николай Дмитриевич

Елка Митрича



Николай Дмитриевич Телешов

ЕЛКА МИТРИЧА

Из цикла "Переселенцы".

I

Был канун рождества...

Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич, подошел к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой:

- Ну, баба, какую я штуку надумал!

Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстегнутым воротом она хлопотала в кухне, готовясь к празднику.

- Слышь, баба, - повторил Митрич. - Говорю, какую я штуку надумал!

- Чем штуки-то выдумывать, взял бы метелку да вон паутину бы снял! ответила жена, указывая на углы. - Вишь, пауков развели. Пошел бы да смёл!

Митрич, не переставая улыбаться, поглядел на потолок, куда указывала Аграфена, и весело сказал:

- Паутина не уйдет; смету... А ты, слышь-ка, баба, что я надумал-то!

- Ну?

- Вот те и ну! Ты слушай.

Митркч пустил из трубки клуб дыма и, погладив бороду, присел на лавку.

- Я говорю, баба, вот что, - начал он бойко, но сейчас же запнулся. - Я говорю, праздник подходит...

И для всех он праздник, все ему радуются... Правильно, баба?

- Ну?

- Ну вот я и говорю: все, мол, радуются, у всякого есть свое: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут... У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже свое удовольствие: винца куплю себе да колбаски!..

У всякого свое удовольствие будет, - правильно?

- Так что ж? - равнодушно сказала старуха.

- А то, - вздохнул снова Митрич, - что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника... Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого... Гляжу я на них, да и думаю; эх, думаю, неправильно!.. Известно, сироты... ни матери, ни отца, ни родных... Думаю себе, баба:

нескладно!.. Почему такое - всякому человеку радость, а сироте - ничего!

- Тебя, видно, не переслушаешь, - махнула рукой Аграфена и принялась мыть скамейки.

Но Митрич не умолкал.

- Надумал я, баба, вот что, - говорил он, улыбаясь, - надо, баба, ребятишек потешить!.. Потому видал я много народу, и наших и всяких людей видал... И видал, как они к празднику детей забавляют. Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба: лес у нас близко... срублю себе елочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать!

Вот, баба, какой умысел, а?

Митрич весело подмигнул и чмокнул губами.

- Каков я-то?

Аграфена молчала. Ей хотелось поскорее прибрать и вычистить комнату. Она торопилась, и Митрич с своим разговором ей только мешал.

- Нет, каков, баба, умысел, а?

- А ну те с твоим умыслом! - крикнула она на мужа. - Пусти с лавки-то, чего засел! Пусти, некогда с тобой сказки рассказывать!

Митрич встал, потому что Аграфена, окунув в ведро мочалку, перенесла ее на скамью прямо к тому месту, где сидел муж, и начала тереть. На пол полились струи грязной воды, и Митрич смекнул, что пришел невпопад.

- Ладно, баба! - проговорил он загадочно. - Вот устрою потеху, так небось сама скажешь спасибо!.. Говорю, сделаю - и сделаю! Весь век поминать будут Митрича ребятишки!..

- Видно, делать-то тебе нечего.

- Нет, баба! Есть что делать: а сказано, устрою - и устрою! Даром что сироты, а Митрича всю жизнь не забудут!

И, сунув в карман потухшую трубку, Митрич вышел во двор.

II

По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы... С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич.