Страх перед страхом   ::   Малышева Анна

Синева за окном становилась все более прозрачной, приобретала молочный оттенок.

Вот-вот рассветет. Время до семи утра тянулось томительно долго. Она смотрела телевизор, слегка прибавив звук, включила светильник над столом, чтоб еще раз просмотреть записную книжку.

В семь решилась придвинуть к себе телефон.

Новым подружкам дочери – из института – она позвонила еще в первый же вечер. Те, с кем удалось поговорить, отвечали, что Ира на занятиях была. Больше никто ничего сказать не мог. Видимо, настоящих подруг среди них не было. Так, сокурсницы… А телефоны их появились на случай необходимости обменяться какой-то информацией о расписании, конспектами, билетами…

Теперь она решила позвонить ее прежним, школьным друзьям. Кто знает, вдруг Ира всерьез обиделась на нее и решила на время поселиться у кого-то из близких подружек – так сказать, примерно наказать маму?

Первый звонок – и весьма удачный. Трубку взяла Женя. Эта девочка сидела с Ириной за одной партой несколько лет подряд – они по-настоящему дружили.

– Тетя Таня? – удивилась она. – Что случилось?

– Извини, но Ира пропала, я просто не знаю, что делать, – без предисловий выпалила женщина.

И случилось невероятное – она заплакала. Когда она в последний раз плакала – Татьяна даже вспомнить не могла. Иногда она хвасталась подругам, что стала «железной», но на самом деле это не очень ее радовало. Иногда так сладко поплакать…

И вот она плакала, размашисто вытирая ладонью слезы, и каким-то слабым, неузнаваемым голосом рассказывала семнадцатилетней девчонке, как она настрадалась за эти два дня, как издергалась…

– Уже двое суток, пойми, ее нет!

Женя наконец решилась ее перебить:

– Я ничего не знаю, тетя Таня… А… Она же учится где-то? Вы там были?

– Нет, но звонила подружкам, те не знают ничего… Хотя в институте она была. А куда делась потом – никто не знает…

Женя, видимо, не решалась ее утешать. Да и как тут утешишь? Таня вдруг представила себе девушку, как та выглядела накануне выпускного бала.

Высокой, угловатой девушке очень шло коротенькое платье цвета чайной розы, с низким вырезом на спине. Женя сказала, что платье сшила портниха ее мамы, и пришлось выдержать целую битву из-за фасона… Татьяна похвалила платье. Она даже пошутила: не собирается ли девушка после школы стать фотомоделыо? Польщенная, Женя рассмеялась. Ее лицо – некрасивое, но очень нежное, будто покрытое персиковым пушком – покраснело.

Эта девушка всегда казалась Татьяне несколько бесцветной – жидкие тусклые волосы, которые Женя тщетно пыталась уложить в прическу, бледно-серые глаза с короткими прямыми ресницами.

Пухлый, бесформенный рот, как будто сложенный в испуганную улыбку. Но при этом Женя обладала своеобразным очарованием – очарованием юности, которое или исчезает бесследно, или, постепенно превращается в настоящую красоту. Что было суждено Жене, какой она стала за этот год – Татьяна не знала. Та перестала у них появляться – Ира просто забыла о ней после выпускного бала.

– Тетя Таня, – нерешительно сказала девушка после паузы. – А вы не пробовали позвонить ее парню? – Последнее слово она выговорила с запинкой, как будто смутилась.

Татьяна настороженно спросила:

– Ты знаешь о нем?

– Ну да. Мы встретились месяца два назад, на остановке, и Ира мне рассказала…

– Нет, Леонид ничего не знает, – устало ответила Татьяна. Она вдруг поняла, что смертельно хочет спать. А поспать не было никакой надежды – нужно было готовить завтрак мужу, идти его будить, потом собираться на работу… И выглядеть не хуже обычного – ее личные беды никого на службе не касаются.

– Леонид? – Женя произнесла это имя раздельно, по слогам. – Нет, она называла его…

И неловкая пауза.