Гнев Диониса   ::   Нагродская Евдокия

— Ах, вы, верно…? — и она произнесла греческое слово, так мало ко мне подходящее в прямом смысле, с неподражаемым хладнокровием, — Но это ничего, детей вы все же можете иметь, я это знаю.

Она подала мне мысль: а что если я буду иметь детей и в них смысл жизни?

Я согласился.

Но и эта надежда не сбылась.

Женя моя слишком набросилась на светские удовольствия, родила преждевременно мертвого ребенка, и доктора сказали, что надежда иметь детей потеряна навсегда.

Когда я пришел навестить мою жену после родов, она мне сказала:

— Я очень виновата перед вами, Александр: я не берегла себя, и это похоже на то, что я «вовлекла вас в невыгодную сделку». Нельзя ли это поправить? Не можете ли вы прижить ребенка с другой женщиной, я имитирую беременность и роды…

— Это уж уголовное преступление, — ответил я ей, — ваша добросовестность заводит вас слишком далеко. Помиримся с обстоятельствами.

Мы прожили с ней под одной крышей много лет, сходясь за обедом, принимая гостей. Ездили вместе в театр и в гости. Мы даже с удовольствием беседовали по вечерам. Она была сухая, но не глупая женщина, ее злой ум мне нравился. Нас даже считали дружной парой.

Были ли у нее увлечения? Не знаю. В свете ничего о ней не говорили.

Мне приходилось в обществе встречаться с людьми, пробуждавшими во мне внезапное чувство любви, но что я должен был делать?

Если бы я открыл перед женщиной свою страсть к ней, и она не захотела отвечать на эту страсть, то все же мое безумное объяснение она вспоминала бы с улыбкой снисхождения, а, может быть, и с довольным вздохом.

А юноша? Порядочный юноша! Он бежал бы от меня с отвращением и ужасом, в лучшем случае со смехом… с тем смехом, которым смеялся Старк при воспоминании о бароне.

Тата, Тата, счастливы вы, что вы себя не поняли, что случай свел вас со Старком. Судьба исправила «ошибку» природы, она не захотела лишить вас счастья изведать разделенную страсть!

Латчинов задумался, потом продолжал:

— После неудачных родов моей жены я махнул рукой и поехал путешествовать. И тут первый раз я пошел к тем созданиям, которые носят название «chattes» [22] .

Но оказалось, что они мне еще противнее женщин. Я хотел любить Ганимеда, Антиная, а я видел перед собой какие-то карикатуры на женщин, тех женщин, от которых я бежал.

Меня возмущала эта имитация, эти женские платья, парики, когда я искал именно божественного юношу!

И, кроме того, я вовсе не хотел того, что эти создания мне предлагали. Я хотел преклоняться перед красотой тела, перед гордым лицом молодого полубога. Я хотел расточать до самозабвения ласки моему кумиру и ждать от него только поцелуя и ласки. Я хотел дружбы, более сладкой, чем любовь, и поэзии в этом моем поклонении…

А эти изуродованные создания, эти размалеванные куклы предлагали мне то, чем они торговали.

Они не понимали культа древних — они знали грубый обычай востока, вызванный недостатком в женщинах.

Я бежал от них с еще большим отвращением, чем от их товарок по ремеслу.

Тут я встретил одного американца Джони.

Он был тоже один из этих несчастных имитаторов, но он был хитрее их. Он понял, чего я хотел, и обманул меня или, скорее, я сам себя обманывал.

Это было жадное, капризное, несносное существо, но я его любил два года. Он скучал со мной.

Не мог же он вечно притворяться, что ему нравится замкнутая жизнь с книгами и музыкой… Я в своей наивности хотел сделать его моим товарищем, другом. А ему хотелось поиграть в карты, напиться, он даже мне не раз говорил, что такая любовь, как моя, — «слишком платоническая», что ему нравится совсем другое. Он оставался со мной только ради денег и крупных денег, в которых я ему не отказывал. Наконец, барон Z, сманил его и увез от меня.