Идиот и малыш   ::   Шишкин Евгений

Но когда есть хлеб, преступно забывать о любви и не пользоваться ее плодами!

Санаторий считался узкопрофильным, не очень крупным и был несколько удален от курортных столиц. Он примыкал к немноголюдному поселку с малоэтажными строениями, уютно вкрапленными в густо-зеленую широкую подкову морского побережья. За тылами поселка бесконечно высились горы, а перед фасадными окнами домов отчеркнутое белой галькой пляжа бесконечно простиралось море. Впустив в свое безмятежное лоно санаторий, поселок только выиграл: взбодрился и запестрел от приезжего отдыхающего люда, нарастил рыночный торговый оборот, поразнообразил темы разговоров для местных обывателей. Публика санатория была отчасти постоянной, циклически наезжающей сюда притормозить ход хронической болезни, продолжить знакомства с благожелательным персоналом и утешиться целебным источником. Серафима Юрьевна слыла тут всезнающей старожилкой и во время столованья просвещала Зою о неписаных порядках санатория: о мелких взяточнических грешках медсотрудников, о тонкостях лечебных методик и, безусловно, о любовных похожденьицах "той дамочки за третьим столом от окна" и "того усача-военного, который хохочет на весь зал": Зоя бесстрастно наблюдала, как движутся узкие морщинистые губы Серафимы Юрьевны, как из-под желто-седой челки шныряют по сторонам ее неумолимые глаза, как зелено и нелепо блестят крупные фальшивые изумруды сережек в ее одряблых мочках, и оставляла интимно-сплетническую информацию без крохотного участия и словесной поддержки. Курортные романы, сомнительные развлечения, и болтовня об этом - решительно отсекались планами ее поездки: она здесь с единственной и четкой целью - лечиться и не допустить прогрессирующей формы заболевания; грязи, минеральные ванны, солярий, массаж, морской моцион, консультации специалистов, а для досуга - книга Жорж Санд и вязание розовой кофточки; спинку кофточки Зоя начала еще дома, а здесь намеревалась всю вещь закончить и вернуться назад в обновке. Соседка по комнате, белотелая, в родинках, тучная и рыхлая больнушка Ольга, у которой на первом счету шла своя болезнь, а на втором - средства от ее избавления, Зою вполне устраивала. Ольга была напрочь лишена флирта, шарахалась от всякого заигрывания мужчин, а Зоя поползновения разных волокит гордо не замечала, и этот автономный монашеский устрой вполне годился для полноценной поправки здоровья. Санаторный режим с обилием процедур втягивал в размеренный, исцелительный ритм - без излишества эмоций и отвлекающих помех. И возможно, все катилось бы так до конца путевки, если бы не приехал, не "нарисовался" он - этот Виктор. Он сразу выделился, "выпятился" среди других своей "чистюлистостью, моднячеством, аккуратизмом" (эти эпитеты Зоя подберет для "новенького" уже при втором взгляде на него). Он был, казалось, нарочито элегантен, ненатурален, пресыщенно вежлив, но все же, как ни крути, претендовал на некоторые достоинства галантности. "Про него тут некоторые говорят,- подбавляла красок к портрету Виктора вездесущая Серафима Юрьевна, - он даже по телефону с женщиной не позволит себе разговаривать, если не побритый:" - " Хм: Надо же так манерничать!" хмыкнув, подумала Зоя. С приездом Виктора жизнь всего санатория как бы всколыхнулась, будто какой-то загадочный эпицентр соблазна появился здесь. Все молоденькие женщины, казалось, стали тщательнее охорашиваться, принаряживаться, филигранно удлинять ресницы и ярче напомаживать губы, а увлеченные соглядатаи - серафимы юрьевны обоих полов - неусыпно следили за Виктором и ждали, на кого падет его неминучий выбор; некоторые - по слухам - даже заключали пари на претенденток. Виктор , однако, спешности не проявлял и вписывался в обстановку.