Схождение во ад :: Молчанов Андрей
Страница: 2 из 128 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕкогда мне выдали билет из врат небесных,напутствуя: -ну что ж,иди - живи... багаж мой был:следы от бывших крыльев, и свежий шрам посеянной души. и не было проклятий или гнева - к чему роптать на собственных детей... и мой исход,конечно,не был первым- за горьким опытом пожить среди людей... и Ты,спасибо,отпустил - но не оставил.... >> 28.08.10 - 20:45 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Мне казалось, что посреди комнаты стоит умалишенный, и все нити, которые еще связывали меня с этим человеком, в этот момент оборвались: он хотел приговорить к смерти самое дорогое для него - свой народ. Он жаждал его уничтожения ради удовлетворения собственной злобы ". Из воспоминаний Вальтера Шелленберга, бригаденфюрера СС, начальника 6-го отдела РХСА. Если Германия проиграет войну, немецкий народ докажет свою биологическую неполноценность и потеряет право на существование. Запад вынуждает нас драться до конца. Однако ясно, что победителем будет не Запад, а Восток. Из речи Гитлера в ставке командующих армиями перед наступлением в Арденнах. 1944 год. ФРИДРИХ КРАУЗЕ Пасмурное берлинское небо. В этом марте оно было по-октябрьски низким и мглистым, словно предвещало унылую сырую зиму, а не скорое лето, должное согласно прогнозам выдаться на редкость жарким. Даже чрезмерно жарким... Краузе усмехнулся - растерянно и горько. Да, лето будет горячей порой - особенно здесь, в столице Рейха, - от бомбежек и артиллерийского огня, если, конечно, враг не войдет сюда, в Берлин уже в апреле-мае. И просто не верится, что остались какие-то недели до появления на этих улицах русских солдат, до даты великого крушения... Крушения несостоявшейся империи арийцев. Что же будет? Как жить, а вернее - выживать, сначала попросту ища спасения, а после - зачиная продуманное долгое возрождение?.. Внезапно его пробрала дрожь, и он замер прямо посередине улицы, уцепив ворот шинели судорожно сведенными пальцами. Все как бы качнулось и поплыло перед глазами: серо-черные колонны Рейхстага, Бранденбургские ворота, аккуратный ряд машин с хромированными облицовками радиаторов у входа в канцелярию фюрера, красные стяги с упрямой, будто готовой к решительному повороту свастикой, недвижимые фигуры охраны СС... Словно мягкий прозрачный поток воды обрушился на реальность, смывая ее, и явилась хрупкая, но ясная и резкая в своих красках картина: тот же Рейхстаг, но уже без купола, цветные одежды странной разноликой толпы у главных ворот Германии, неон вывесок на новеньких многоэтажных домах с призматическими широкими окнами; домах, стоящих на месте бункера; затаенный уют ресторанов и магазинчиков, и - лишь один знакомый старый дом, оставшийся на этой улице, зажатый в тиски новостроек, дом в осколочных и пулевых выбоинах, упрямо отторгавших шпаклевку, посланец прошлого, чудом уцелевший кусочек истинного Берлина. Его, Фридриха Краузе, Берлина. - Штандартенфюрер? Вам нездоровится? Серебряный череп на черном бархате околыша фуражки, мальчишеское лицо в россыпи веснушек, выжидательно-почтительный взгляд... - Все в порядке, унтершарфюрер. Перед ним стоял один из офицеров внешней охраны бункера. Чисто механическим усилием воли Краузе как бы переместил образ его туда, в темень будущего, и нашел отклик - словно в черной ночной воде легонько плеснула рыба, уходя в глубину... Этот уцелеет, этому еще жить. - Все в порядке, - повторил он, доброжелательно кивнув младшему по званию и - пошел к своей машине. Устраиваясь на холодной коже заднего сидения, еще раз обернулся в сторону рейхканцелярии. Да, это все, финал, подумалось отрешенно, как о чем-то давнем и пережитом - так вспоминают о старом ранении, глядя на выбеленый временем шрам. Видение было дано ему оттуда, и м и. Видение воскресшего города, сметенного железом и огнем врага, и возрожденного чуждо и странно в примитивных геометрических формах плоских одинаковых стен, бездушно-рациональных... Но чувство подозрительной неприязни, уколовшее его, шло вовсе не от архитектурных категорий, а от иного, что ощутилось пронзительно-остро, как прикосновение к коварно отточенной стали, мгновенно вспоровшей дрогнувшую ладонь... |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|