История с благополучным концом   ::   Ибрагимбеков Максуд

Первое время после женитьбы, когда родители жены были еще молоды и полны энергии, на это у него уходило много усилий, но теперь, спустя тридцать лет, все его желания легко преодолевали любое сопротивление.

"Конечно, человек он ученый и все такое, но к жизни не приспособленный, я бы на его месте!" Вспомнив слова о многочисленных званиях и степенях тестя, Рауф сокрушенно вздохнул, и этот вздох не остался незамеченным, сидящая напротив жена оценила его как осуждение своего пассивного, если не откровенно предательского по отношению к мужу, поведения.

Вид насупленной жены отвлекал от главного. И он, для того чтобы лучше сосредоточиться, прошел в кабинет тестя. Эта комната ему нравилась больше других в квартире, и, закрыв за собой дверь, он мысленно приступил к уточнению некоторых деталей плана, в главных чертах уже сложившегося в его голове. Из кабинета виднелось голубое море с белыми кораблями, расцвеченными флагами по случаю Первого мая. Через раскрытое окно вперемежку с возбужденным щебетом птиц доносился шелест молодой листвы, и это означало, что следует торопиться весна уже наступила. Он вернулся в гостиную, где жена с тещей кормили вернувшихся из кино детей и, с трудом дождавшись, когда они кончат есть, объявил сразу же погрустневшей семье, что пора домой.

В передней они встретились с родственниками. Пришел племянник тестя Кямиль с женой. Дядю своего он навещал каждую субботу, хотя необходимости в этом, по мнению Рауфа, не было никакой, так как последние три года после окончания Кямилем аспирантуры оба они работали в одном институте и, провожая дядю с работы до дому, почти каждый день Кямиль виделся с нежно любимой теткой. К их совместному пребыванию в одном научном учреждении Рауф относился отрицательно, но с его мнением ни тесть, ни Кямиль не посчитались. Больше того, Кямиль работал на одном этаже с тестем, что, по мнению Рауфа, усиливало удар, наносимый терпению общественности. И хотя за три года в их адрес ни разу не выдвигалось обвинения в семейственности и даже в патронировании, дальновидный Рауф знал, что рано, или поздно кое-кому придется искать себе другое место, и от всей души, в глубине которой затаилась неприязнь к самоуверенному юнцу, желал, чтобы это случилось прежде, чем тот защитит диссертацию.

- Привет энергичным коммерсантам? - провозгласил Кямиль и, не заметив протянутой руки Рауфа, похлопал его по животу. - Специально отращиваешь?

Минара, жена Кямиля, высокая стройная женщина и привлекательная настолько, что каждый раз, увидев ее, Рауф начинал испытывать сладостное томление, с трудом сдержала смех.

"Смейся, смейся, - глядя на ее улыбающиеся губы, подумал он, - вполне может быть, что в ближайшее время я стану моложавей твоего голодранца мужа, который каждые полмесяца в командировке из-за своей несчастной диссертации, и тогда посмотрим, кто из нас троих посмеется".

- Я как раз сегодня вспоминал о тебе, - добродушно сказал Рауф, которому вдруг захотелось извлечь хоть какую-то пользу из неприятной встречи. - Мне нужен твой совет. Подскажи, каким образом можно вступить в Общество охотников.

- И рыболовов, - машинально добавил Кямиль, он и впрямь был удивлен. --Ты сам хочешь вступить?

- Ну да, - подтвердил Рауф. - Стану я за другого просить.

- Ты же всю жизнь терпеть не мог охоту и вообще природу. И вдруг решил стать охотником. По-моему, мы с тобой разок ездили поохотиться. В Ленкорани, кажется?

- Да разве это охота была, - возмутился Рауф, вспомнив, как лет десять назад он побывал с тестем и Кямилем в Кызыл-Агачском заповеднике. От поездки у него остались самые неприятные воспоминания. Со стороны это действительно напоминало охоту.